– Ты кто? – спросил комбат, нежно наступая своим рифленым ботинком на запястье парню.
Тот скрежетнул зубами.
– Что значит кто?
– Имя у тебя есть? Или кличка?
– Никита меня зовут.
– Ну вот, Никита, у меня к тебе разговор.
Быстро ответишь – быстро уйдешь.
– Ты ему лучше отвечай, а то плохо будет, – зашептала Наташа, уже привыкшая к роли помощницы комбата.
– Что за дело? Кто вы?
– Я, – Борис Рублев ухмыльнулся, – просто так, погулять вышел. Вижу, отливаешь не там, где надо, девушка, вон, засмущалась…
Но по взгляду Бориса парень сообразил, тому известно многое. Во всяком случае, он наверняка знает, что здесь занимаются нечестным промыслом, но не спешит напомнить об этом.
– Я не из милиции, успокойся. Скажешь – отпущу и уйдем. Понял?
– Понял.
Комбат чуть-чуть перенес центр тяжести – на носки ботинок. Парень зажмурил глаза и чуть не прокусил себе язык. Если бы он не лежал на довольно мягкой земле, кости его запястья давно бы превратились в месиво осколков.
– Гришана знаешь?
– Валика, что ли?
– Его самого.
– Машину его угонял?
– Он сам ее отдал, – запричитал парень.
– Тихо! – цыкнул на него комбат и резко присел за кустом.
Из ворот вышел перепачканный, в грязной спецовке мужчина и осмотрелся.
– Хрен его знает, куда его понесло! – сказал он, обернувшись. И тут же крикнул в темноту, – Эй!
– Отзовись, – посоветовал комбат.
– Тут я, – сдавленным голосом отвечал ему пленник комбата.
– А-а, а я уж думал, провалился куда. Что, места подальше не нашел? Сколько раз тебе говорил, туалет в доме есть! А то потом в саду не ступить.
– Прихватило…
Комбат с силой выпустил воздух сквозь плотно сжатые губы.
– Эко тебя! – посочувствовал мужчина в спецовке и брезгливо поморщился. – Скотина!
Завтра лопату тебе в руки и заставлю все закопать.
– Кто он? – совсем тихо спросил комбат и чтобы у парня не возникло соблазна крикнуть, навалился ему коленом на грудь.
– Бригадир наш.
– Хозяин или бригадир?
– Нет хозяина сейчас.
– Хорошо помнишь машину Гришана?
– Да, «волги» мы редко берем, она, наверное, последней была.
– Так уж и редко?
– Ну, разве что лобовое и заднее стекла. А так, чтобы машину целиком – нет.
– Номера на ней были, когда сюда пригоняли?
Парень задумался, морща лоб. Он-то наверняка мог ответить – какой дефект был в каком цилиндре, какой протектор успел полысеть, а какой нет, но вот номера припомнить не мог. По справедливости о них следовало бы спрашивать у гаишников – их специальность.
И вдруг его лицо просияло:
– Были номера! Их еще какой-то мудак на заклепки поставил, а не на винты.
– Правильно сделал, – восхитился такой сообразительностью комбат.
– Это чтобы менты номер запросто снять не могли, если машину где не следует оставишь. Я потом так на своей машине сделал.
– Хорошо. Снял ты номера, а дальше куда они подевались?
Парень мало походил на бандита, в конце концов его работа была чисто техническая – отвинтить, приварить, отрезать, снять двигатель, колеса разбортировать. Этим с тем же успехом он мог бы заниматься в любой другой мастерской, и поэтому комбат не испытывал к нему ни ненависти, ни жалости. Если бы он мог обратиться за нужной ему информацией в справочное бюро, так и сделал бы. Но не получилось, пришлось действовать другими методами и немного помучить Никиту-механика.
– Куда номера подевал от той машины?
– Известно куда – в заливе утопил. Что я дурак, чтобы они в гараже валялись?
– Сам топил? – комбат даже рискнул и убрал ногу, парень был теперь предоставлен самому себе.
– Отпустите, если скажу?
– Если ответ мне понравится, – уточнил Борис Рублев. – Значит, не отвяжетесь, – вздохнул парень, потирая покрасневшее запястье. – Их Толик взял, бригадир наш.
С виду этого парня волновало только одно: чтобы его отпустили. Но, как выяснилось, не только.
– Иди, вызови бригадира.
– Нет, – тут же затряс головой Никита, – так не пойдет, так не договаривались! Я, если хотите, зайду туда, побуду…
– Подумай хорошенько.
Но Никита заладил свое:
– А теперь вы уже без меня разбирайтесь, я больше не игрок, – заявил он.
«Интересно как-то у них получается, – подумала Наташа, – как сдавать своих, так они с легкостью идут на это, а как едва запахнет жареным – сразу в кусты».
– Ладно, можешь идти, – наконец-то милостиво разрешил комбат.
Наташа с тревогой посмотрела на него:
– Да вы что, Борис Иванович, он же нас сразу выдаст!
Нельзя его отпускать.
– Говорить ему о нашей встрече не с руки.
У него сейчас другие проблемы – свою задницу уберечь. – А ну, вставай! – Рублев ткнул лежавшего носком ботинка.
Тот засуетился, поднялся.
– Куда идти?
– В дом. Ты же помочиться вышел, вот и скажешь, что по-большому ходил.
– Ага, – еще не поняв, что его подкалывают, проговорил механик.
Но затем в нем взыграла гордость, и он, посмотрев на Наташу, принялся оправдываться.
– Ты не подумай, сестренка, что я вот так запросто своих сдаю. Мне по хрен где работать, я со своим умением место всегда себе найду.
– Ой ли? – засомневалась Наташа.
– Может, платить немного меньше станут, но голодным не останусь.
– Ты не с повинной пришел, чтобы оправдываться, – напомнил ему комбат, – а ну, дуй в гараж, иначе тебя сейчас хватятся.
– Я вам пособить могу, – прошептал парень.
– Как? – прищурился комбат.
– Хотите, я бригадира поближе к воротам подведу?
– А на улицу выманить не сможешь?
– Нет, на улицу боюсь. Он поймет. Хитрый.
Потом поквитается.
– Ас чего ты, взял, что потом он над тобой власть иметь будет?
– А вы его.., того? – автомеханик округлил глаза, в его зрачках блеснул ужас, и он осторожно, словно бы сам сжимал в руке нож, провел ладонью по горлу.
