— Не иначе, похоже на кого-то из ваших знакомых, — хмыкнул Роулинз.
Я покачал головой, еще раз окинул помещение взглядом и прикусил губу, пытаясь сосредоточиться.
— Ну, хватит, — заявил Роулинз. — Закрывайте дверь, пока зевак не набежало.
— Еще секундочку, — пробормотал я и усилием воли, направив заряд энергии себе в лоб, отворил свое чародейское зрение.
Всякий, обладающий хоть малой толикой магических способностей, умеет видеть. Это можно отнести к экстрасенсорике, хотя на деле ничего особенно сложного в этом нет. Чародейский взгляд показывает вам истинную суть вещей. Еще он показывает присутствие магических энергий, которых вокруг нас почти всегда в достатке. Особенно полезен он бывает, когда тебе нужно обнаружить активные магические построения — то бишь заклятия, если кто не знает — или прорваться сквозь завесы и прочие колдовские штучки, предназначенные для сокрытия истинного положения дел.
Я отворил зрение, и оно показало мне то, чего не увидел в помещении мой физический взгляд. Такое, от чего даже мне — сколько бы я ни насмотрелся за свою жизнь всяких страстей — пришлось стиснуть кулаки и сделать над собой усилие, чтобы меня не стошнило.
Место нападения, кровь, жестокость и боль, причиненная жертве, отнюдь не являлись неудачным стечением обстоятельств в неудачном месте.
Скорее все это смахивало на изящное, хоть и извращенное произведение искусства.
Я увидел в потеках крови, в разлетевшихся брызгах зловещие изображения: перепуганное лицо старика, превращенное ударами чудовищных кулачищ в бесформенное кровавое месиво, — столько лиц, сколько ударов. При взгляде на измазанную кровью раковину я услышал неразборчивые, полные боли звуки — все, что он смог издать, чтобы позвать на помощь. А потом старика снова швырнули на пол, чтобы продолжить избиение.
И на короткую долю секунды я увидел на стене тень... точнее, силуэт твари, жадно поглощавшей энергию стариковской боли.
Усилием воли я закрыл зрение и пошатнулся. Наше зрение дается нам недаром. Оно может показывать чертову уйму вещей, но все, что мы увидели с его помощью, остается с нами на всю жизнь. Оно записывает это нам в память несмываемыми чернилами, и картины не бледнеют со временем, как бы нам ни хотелось их стереть. Маленькая дьявольская диорама, написанная алым по белоснежному кафелю, обещала являться в страшных снах до конца моих дней.
Что ж, зато, похоже, я нашел-таки ту черную магию, о которой предупреждал меня Привратник. Мог и не возиться с опасным заклинанием и Маленьким Чикаго.
Я отступил на пару шагов, пытаясь выбросить из головы жуткую красно-белую палитру. В глазах плавали круги — так бывает всегда после того, как я пользуюсь зрением. Роулинз придерживал меня за локоть.
— С вами все в порядке, дружище? — совсем тихо спросил он.
— Угу, — пробормотал я. — Да, спасибо.
Он перевел взгляд на закрытую дверь и обратно.
— Что вы там такого увидели?
— Не знаю точно, — ответил я. Голос мой слегка дрожал. — Что-то поганое.
— Это ведь не просто хулиган, нет? — произнес он чуть слышно.
Желудок снова болезненно сжался. Перед глазами у меня все еще стояла злобная ухмылка, отраженная в широко раскрытых глазах старика.
— Возможно, нет, — пробормотал я. — Хотя это, пожалуй, мог быть и человек. Только совсем сбрендивший. Или... возможно, и нет. Не знаю пока. — Слова так и рвались у меня с языка, и я решительно захлопнул рот, пока не соберусь с мыслями.
Я огляделся по сторонам и только теперь понял, что бегавшие по моей спине мурашки реагируют вовсе не на воспоминание о темной энергии, к которой я прикоснулся за дверью.
Что-то сгущалось в воздухе, и совсем близко.
— Роулинз, — спросил я, — сколько здесь еще полицейских?
— Кроме меня, сейчас никого, — тихо отозвался он. Он вгляделся в мое лицо и тут же завертел головой, озираясь, а рука его дернулась вниз, к кобуре. — А что, неприятности?
— Неприятности, — кивнул я, перекладывая посох в правую руку.
Разом погас свет, и гостиница погрузилась в кромешную тьму.
И тут послышался визг.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Роулинзу потребовалось не больше двух-трех секунд, чтобы достать фонарик и включить его. С полсекунды свет горел ярко и ясно, а потом померк, словно стекло покрылось слоем жирной сажи. Очень скоро луч пробивал темноту на длину вытянутой руки, не больше.
— Какого черта? — буркнул он и встряхнул фонарик. Правой рукой он расстегнул кобуру; пистолет, правда, пока не вынимал. Правильный мужик. Он не хуже меня понимал, что перепуганных посетителей в гостинице гораздо больше, чем потенциальных врагов.
— Попробуем-ка мой, — сказал я и снял с шеи серебряную пентаграмму на цепочке.
Пара едва слышных слов шепотом, усилие воли — и амулет засиял серебристо-голубым светом, отогнавшим давившую на нас темноту футов на пятнадцать. Дальше клубился мрак — не столько темный туман, сколько просто отсутствие света.
Сжав посох в правой руке, я накачал в него энергии — так, что руны и знаки засветились неярким янтарным сиянием.
Секунду Роулинз молча смотрел на меня, потом очнулся.
— Что, черт подери, происходит?
Из темноты послышались топот бегущих ног, крик и визг, только доносились они до нас как-то странно, приглушенно. В круг света моей магической пентаграммы вывалилась, всхлипывая, одна из переодетых вампирами девиц. Секунду спустя следом за ней появились несколько подростков, едва не врезавшихся в нее на бегу. Роулинз вовремя ухватил ее за руку и, буркнув «Прошу прощения, мисс», отдернул в сторону и повернул лицом к себе.
— Идите вдоль стены к выходу, — скомандовал он. — Держитесь рукой за стену, ясно?
Она кивнула и в своем размазанном от слез гриме исчезла в указанном Роулинзом направлении.
— Пожар? — выдохнул Роулинз, повернувшись обратно ко мне. — Это что, дым?
— Нет, — заверил я его. — Чего-чего, а пожаров я навидался.
Он как-то странно покосился на меня, спохватился, поймал пожилую женщину, слепо шарившую перед собой руками, и послал ее к выходу вслед за девчонкой-«вампиром». Потом зябко поежился, и выдох его повис в воздухе морозным облачком. За какую-то минуту температура в помещении упала градусов на двадцать.
Стараясь не обращать внимания на доносившиеся из темноты крики перепуганных людей, я сосредоточился на своем магическом чутье. Сквозь холод и мрак до меня донеслись знакомые отголоски слагаемого заклятия... правда, где именно я встречал такое, я не помнил.
Я закрыл глаза и начал медленно поворачиваться вокруг оси, вслушиваясь в свои ощущения. В направлении коридора, ведущего к входному вестибюлю и стойке администратора, тьма показалась мне плотнее, осязаемее. Я сделал шаг в ту сторону, и ощущение усилилось. Значит, источник магической энергии находился где-то там. Я стиснул зубы и двинулся вперед.
