— Мысли логически, — посоветовала Ласкиэль. — Учитывая то, что ты не в состоянии достать инструмент, с передачей его Роулинзу могут возникнуть проблемы.
— Да, но...
— Более того, — продолжала она. — Ты обессилен, и весьма вероятно, что Крейн вот-вот закончит свои переговоры и передаст тебя одному из твоих врагов. Времени на то, чтобы восстановить силы, у тебя маловато.
— Я думаю...
— Ты, — продолжала она тоном терпеливого учителя, обращающегося к упрямому ученику, — испытал в прошлом слишком много разочарований, чтобы твой контроль над физическими силами был достаточно точен и сломал бы наручники, не погубив того, кто в них закован.
Я вздохнул.
— Верно, но...
— Единственный выход из этого помещения заперт, и у тебя нет ключа.
— Это не...
— И наконец, — договорила она, — если ты забыл, тебя охраняет по меньшей мере одно сверхъестественное существо, которое вряд ли оставит без внимания твои попытки бежать.
Я насупился.
— Тебе никто не говорил, что твой образ мышления носит ярко выраженный негативный характер?
Она выгнула бровь, словно приглашая меня продолжить. Я задумчиво пожевал губу и попытался добавить к логической цепочке хотя бы пару звеньев.
— Не слишком обнадеживает. Но ты рискуешь своей задницей не меньше, чем я, и ты хочешь помочь. Значит... — Мой желудок сжался чуть сильнее. — Ты можешь предложить мне другой выход.
Она довольно улыбнулась:
— Отлично.
— Я этого не хочу, — заявил я.
— Почему бы и нет?
— Потому что это предлагает мне падший ангел, вот почему. Ты — отрава. И не надейся, что я этого не понимаю.
Она протянула ко мне руку ладонью вверх.
— Я прошу только выслушать меня. Если то, что я предлагаю, придется тебе не по вкусу, я, разумеется, помогу тебе в попытках придумать альтернативный план действий.
Я испепелил ее взглядом. Она смотрела на меня абсолютно невозмутимо.
Черт! Лучший способ удержаться от глупого, грозящего самоуничтожением шага — это избегать соблазна сделать его. Ну, например, гораздо проще сдерживать неуместные любовные порывы, когда ты с воплем выбегаешь из помещения всякий раз, когда в него заглядывает симпатичная девушка. Понимаю, это звучит довольно глупо, но сам принцип верен и универсален.
Если я позволю Ласкиэли говорить со мной, она наверняка предложит что-то логичное, разумное и эффективное. Это потребует от меня совсем небольшой платы — сущие пустяки, но я сделаюсь на эту самую малость более зависимым от нее, от ее советов и поддержки. Что бы ни случилось, она получит еще толику влияния на меня.
Крошечный шажок по пути в ад. Ласкиэль бессмертна. Она может позволить себе терпение, в то время как я не могу позволить себе искушений.
Впрочем, все сводилось к одному: если я не выслушаю ее и не выберусь из этой заварухи, кровь Роулинза окажется на моей совести. И тот, кто стоит за бойней на конвенте, сможет безнаказанно продолжать свои развлечения. Погибнут новые люди.
Да, еще. А я проведу незабываемый отпуск в стиле Торквемады с тем из моих врагов, у кого окажется больше денег и настырности.
Когда о таких перспективах вспоминаешь в последнюю очередь, дела и впрямь обстоят хреновее некуда.
Ласкиэль терпеливо смотрела на меня своими ангельскими голубыми глазами.
— Ладно, — сказал я ей. — Давай послушаем.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Мы сговорились, я и падший ангел. Это произошло очень быстро. Оказывается, если договариваешься о чем-то в уме, все происходит буквально со скоростью мысли — не тратишь время на громоздкое произношение. И минуты не прошло, как я открыл глаза.
— Вы правы, — сказал я Роулинзу очень тихо. — Они вас убьют. Нам надо убираться отсюда.
Коп болезненно поморщился.
— Как?
Я напрягся и сел. Потом чуть поводил плечами, пытаясь восстановить кровообращение в руках, скованных у меня за спиной. Я подергал цепочку. Она оказалась пропущена через скобу в бетонном полу. Звенья негромко лязгали, скользя сквозь нее взад-вперед.
Я покосился на Крейна. Тот продолжал говорить по мобильнику, не обращая на меня никакого внимания.
— Я хочу стащить один из наручников с руки, — сказал я Роулинзу и кивнул в сторону старой тумбочки на роликах. — Там наверняка найдутся какие-нибудь инструменты. Я освобожу нас обоих.
Роулинз покачал головой.
— А эти двое будут спокойно стоять и смотреть?
— Я проделаю все быстро, — сказал я.
— А потом?
— Я грохну свет, и мы уберемся.
— Дверь заперта, — напомнил Роулинз.
— Об этом я позабочусь.
Роулинз нахмурился. Вид у него был очень усталый.
— Почему бы и нет, — сказал он. — Почему бы и нет.
Я кивнул в ответ, закрыл глаза, замедлил дыхание и начал сосредотачиваться.
— Эй! — окликнул меня Роулинз. — А как вы снимете наручники?
— Про йогов никогда не слыхали?
— Про мишку Йоги, — откликнулся он. — И про йогурт.
— Не про тех. Про других — которые, типа, змей заклинают.
— Ах да.
— Они целую жизнь учились управлять своим телом. И могли проделывать кое-какие довольно-таки потрясающие штуки.
Роулинз кивнул.
— Ну да, вроде как забраться в школьный ранец и просидеть в нем полчаса на дне пруда.
— Именно, — подтвердил я. Следуя инструкциям Ласкиэли, я продолжал концентрироваться. — Некоторые способны смещать кости рук, меняя форму кисти. — Я сосредоточился на левой руке и на мгновение порадовался, что она изувечена и почти онемела. Даже с помощью советов Ласкиэли то, что я собирался сделать, должно было причинить адскую боль. — Будьте начеку. И наготове.
Он кивнул и затих, не поворачивая головы ни к Крейну, ни к Глау.
Я выбросил из головы его, гараж, мою головную боль и все, что не имело непосредственного отношения к задуманному. Я в принципе представлял себе, что должно произойти, но точного, посекундного графика действий у меня не имелось. Странное это было ощущение — словно у опытного пианиста, пальцы которого вдруг забыли, что такое прикосновение клавиш.
Не так быстро, прошептал у меня в голове голос Ласкиэли. Твои мышцы и суставы не привыкли к такому. И мысли у меня текли как-то странно — такое испытываешь, вспомнив вдруг, как завязывать сложный узел, который ты знал когда-то, но забыл. Вот так, прошептал голос Ласкиэли, и это узнавание отдалось вдруг в руке.
