Он вел машину, глядя вперед, с непроницаемым лицом. Я пожевал губу.
— Не хочешь поговорить об этом?
Он промолчал, что я интерпретировал как «нет».
— Ты давно вернулся к активному образу жизни?
Я был уверен, что он промолчит, но он ответил:
— С Хэллоуина.
Я нахмурился.
— Это когда мы накрыли тех некромантов?
— Угу, — кивнул он. — Тогда... слушай, я не все тогда тебе рассказал про ту ночь.
Я склонил голову набок, глядя на отражение его глаз в зеркале заднего вида.
— Помнишь, я сказал, что мотоцикл Мёрфи сломался?
Я кивнул.
— Мотоцикл здесь ни при чем, — буркнул Томас и сделал глубокий вдох. — Это Дикая Охота. Они напоролись на меня, когда я пытался тебя догнать. Остаток вечера я развлекался с ними.
Я недоверчиво поднял бровь.
— Тебе нет нужды выдумывать для меня всякие небылицы, дружище. Я хочу сказать, всякий, кто не присоединяется к Охоте, становится ее дичью. Так что не твоя вина, если Охота гоняла тебя по городу. — Я почесал подбородок. Зарос щетиной. Надо бы побриться. — Блин, дружище, да ты должен собой гордиться! За всю историю вряд ли найдется пяток человек, которым удалось уйти от Охоты живыми.
С минуту он молчал, потом оглянулся на меня:
— Я не убегал от них, Гарри.
Мои плечи вдруг свело, словно от тяжелого груза.
— Я к ним присоединился, — сказал он.
— Томас... — начал я.
Он снова отвернулся.
— Черт, я не хотел умирать. И потом, если уж на то пошло, я же хищник. Убийца. Часть меня этого хотела. Часть меня хотела развлечься. Я не очень-то люблю эту свою часть, но она никуда не делась.
— Блин-тарарам, — только и выдавил я.
— Я мало что помню из этого, — буркнул он и пожал плечами. — Я кинул тебя той ночью. И себя, можно сказать, тоже кинул. Вот и решил, что на этот раз должен помочь, раз уж тебе грозит опасность.
— У тебя теперь машина, — заметил я тихо.
— Угу.
— Ты зарабатываешь. И кормишься на людях.
— Угу.
Я нахмурился. Я не знал, что на это сказать. Томас честно пытался жить по-людски. Пытался найти себе приличную работу. Два года пытался — и всякий раз это заканчивалось полным фиаско из-за того, кто он и что он. Порой мне кажется, что в Чикаго не осталось мест, откуда его еще не увольняли.
А вот теперь у него есть работа, какая-никакая, но работа.
— Мне нужно знать еще чего-нибудь? — поинтересовался я.
Он вяло покачал головой. Его скрытность беспокоила меня. Как бы ни унижала его жизнь, говорить о тех работах, на которых он пытался удержаться, Томас никогда не стеснялся. Раз или два он признавался мне, как тяжело ему обходиться без того питания, к которому он привык с Жюстиной. А теперь что-то скрывал от меня.
Будь на моем месте кто-нибудь избыточно придирчивый, он сразу бы что-нибудь заподозрил. Что Томас, должно быть, вовлечен во что-то такое, возможно, противозаконное и уж наверняка аморальное — и этим зарабатывает себе на жизнь. Этот кто-то основывался бы на мысли о том, что Томасу как инкубу проще простого соблазнить богатую женщину, получая от нее и питание, и деньги. Так сказать, два в одном.
Хорошо, что я не из придирчивых.
Я вздохнул. Если он не хочет говорить, значит, не будет. Пора сменить тему.
— Глау, — негромко произнес я. — Этот прихвостень Мадригала. Ты сказал, он из джаннов?
Томас кивнул:
— Отпрыск джинна и смертной. Он работал на Мадригалова отца. Потом мой отец устроил отцу Мадригала прыжок голышом без парашюта. После этого инцидента Глау снюхался с Мадригалом.
— Он был опасен? — поинтересовался я.
Томас ненадолго задумался.
— Он был дотошен. Не пропускал ни единой мелочи. Мог руководить собранием как заправский дирижер. Не бросал ни одного дела прежде, чем оно не окажется разделанным, освежеванным, рассортированным, запротоколированным и запертым в сейф.
— Но в бою не опасен?
— Не так, как многое другое. Нет. Конечно, он запросто мог бы тебя убить, но не лучше, чем множество других тварей.
— Тогда странно, — заметил я. — Пугало разделалось с ним в первую очередь.
Томас оглянулся на меня, удивленно подняв бровь.
— Сам подумай, — сказал я. — Эта тварь — фобофаг, да? Привлекаемый наиболее интенсивными излучателями страха?
— Ну?
— Глау лежал практически в отключке, когда оно его сцапало, — сказал я. — Не знаю, кто из нас напрягался больше, я или Мадригал, но тварь сцапала именно Глау.
— Думаешь, кто-то науськал его на Глау?
— Мне кажется, это было бы логичным умозаключением.
Томас нахмурился:
— Но зачем кому-то это понадобилось?
— Чтобы заткнуть ему рот, — предположил я. — Мне кажется, нападения должны были дискредитировать Мадригала, по крайней мере в глазах сверхъестественных сообществ. Возможно, в этом участвовал Глау. Возможно, именно Глау сделал так, чтобы Мадригал оказался здесь.
— А может, Пугало напало на Глау только потому, что тот лежал раненый и на отшибе от остальных? Может, это просто случайность?
— Возможно, — согласился я. — Но только я нутром чую, это не так. Глау не главная мишень. Его убили, чтобы запутать следы.
— Почему ты говоришь во множественном числе?
— М-м-м... — Я потер лицо в слабой надежде, что это поможет кровообращению мозга и подтолкнет к новым, продуктивным мыслям. — Не знаю точно. Башка болит. И деталей кое-каких недостает. В принципе должно бы уже хватить для составления общей картины, но будь я проклят, если что-нибудь вижу. — Я тряхнул головой и замолчал.
— Куда теперь? — спросил Томас.
— В больницу, — сказал я. — Оставим там Роулинза.
— А потом?
— Потом я сяду на след этих фагов и попробую найти того, кто их призвал. — Я вкратце изложил ему события предыдущих суток. — Если нам повезет, все, что мы найдем, — это труп какого-нибудь маньяка с неподдельным удивлением на лице.
— А если не повезет? — не успокаивался он.
— Тогда это будет означать, что тот, кто их призвал, гораздо круче меня и смог отбиться от трех таких тварей. — Я потер глаза. — И нам придется разделаться с ним прежде, чем он причинит зло кому-нибудь еще.
— Ни дня без развлечений, — хмыкнул Томас. — Ладно. В больницу, так в больницу.
— А потом сделай круг возле гостиницы. Заклятие, которым я перенацеливал фагов, снабжено чем-то вроде трассера. Оно исчезнет с рассветом, а я не знаю, как долго нам придется идти по следу.
