— Он нашел счет ресторанный… — и Саша рассказала Ольге Дмитриевне о последнем разговоре с мужем. — Он знает, что я была в Париже.
— Помнишь, Сашенька, мы говорили с тобой о свободе? Так вот — свобода, она твоя и только твоя. И никому не позволено ее отнимать. Подумаешь, слетали в Париж! Пусть сам бы нанял самолет и свозил тебя туда! А если не может — так это его проблемы.
— Но он же следователь, откуда у него деньги?
— У мужчины всегда должны быть деньги, если он мужчина. Мог бы придумать способ, как их заработать, оставаясь следователем. Есть разные способы…
— Но он не берет взятки.
— А я и не о взятках, боже упаси! Он мог бы организовать какую-нибудь охранную фирму или, к примеру, занялся бы откормом свиней. Оформил бы все на твое имя, а люди бы работали. Я помогла бы ему с кредитом, познакомила с нужными людьми. Мы сейчас живем в такое хорошее время, когда люди с мозгами имеют возможность спокойно работать на себя. Другое дело, что он вообще никогда не задумывался о деньгах. А деньги, Сашенька, это и есть свобода. Собственно говоря, мы и вернулись к началу нашего разговора.
Она ладонью смахнула слезы со щек Саши.
— Романы в твоем возрасте — это же прекрасно! Если ты хотела узнать мое мнение относительно моего Игоря, то считай, что ты получила благословение. Но если ты предпочтешь своего Седова, я тоже тебя пойму.
— И вам все равно, с кем будет ваш сын? Вы такая практичная женщина…
— Нет, я совсем даже не практичная, Сашенька. Это я в бизнесе могу проявить твердость и принципиальность, а в сердечных делах — нет. Кроме того, я очень люблю своего единственного сына.
— А Лена?
— А Лена — моя единственная дочь! Но за Игоря я переживаю почему-то сильнее. Ему уже под сорок, а он до сих пор один, и у него нет детей. А Леночка — рано или поздно, надеюсь, она выйдет замуж.
Вернувшись с Машей домой, она уложила ее спать, включила в гостиной телевизор и принялась переключать каналы. А их — сотни!
Как же она сожалела о том, что призналась Ольге Дмитриевне в своих чувствах к Игорю! Она ведь не дура, она все поняла — Саша хотела знать о ее планах, хотела выяснить, будет ли она союзницей, если она примет решение уйти от Седова, или нет. И как она вообще к ней относится? Что, если она воспринимает ее исключительно как художницу?
А может, ну их всех, мужчин, и она поживет одна? В тишине и покое? Уйдет с головой в работу, рано или поздно найдет хорошую няню (может, Ольга Дмитриевна ей что посоветует) и будет в свободное от работы время встречаться с Игорем. И с Седовым.
Она уже заснула, когда услышала звон ключей. Седов? Он же ушел. Вернулся за вещами? Хотя почему бы и нет? Он живой человек, ему нужно помыться, переодеться.
Он приоткрыл дверь спальни, позвал Сашу.
— Ты прости меня, — сказал он, находясь в сильнейшем волнении. — Я не могу без тебя, без Машки. Сам не знаю, что на меня нашло. Ревность скрутила, башку просто снесло, когда увидел этот счет…
— А я так рада, что ты пришел… — Она обняла его, поцеловала куда-то в шею. — Конечно, я должна была тебя предупредить. Просто не знала, как это сделать. Подумала, что тебе это не понравится, что я полечу с чужим мужиком в Париж.
Это прозвучало так отвратительно и пошло, что она замолчала.
— Ладно, забудем. Что там у нас на ужин?
— Молоко. Хочешь, кашу сварю. Или… Постой, у нас же есть пельмени!
За ужином она не могла его не спросить, как продвигается следствие. Так уж было у них заведено.
— Троих уже нет… — Седов коротко рассказал о смерти Халина, Абрамовой и несчастном случае с Рыжовой.
— Думаешь, это случайность? — Ее вопрос прозвучал снова как-то неестественно или, во всяком случае, дежурно — так, что ей опять стало стыдно. Тем более что речь шла не об убийстве, а о смертях, причем один умер от инфаркта, а другая от воспаления легких. — Валера, ты не вини себя. Откуда тебе было знать.
— Скажи еще: судьба, — усмехнулся он, допивая чай. — А Самсонова, та, что Валерия, которая вполне могла бы рассказать про эти проклятые зонты, пропала. Квартира ее заперта, телефон не отвечает. Алик говорит, что подготовил для нее еще один стол.
— Это он так шутит, — сказала Саша.
В дверь позвонили. Пришел Воронков.
— Не стал звонить, решил, что лучше уж приду и сам все расскажу, — произнес он с порога.
— Сергей, проходи, чаю с нами попей, — пригласила его Саша, не услышав слова Воронкова.
— Проходи, старик, — бросил Седов, чувствуя, что Воронков принес недобрые вести. — Ну что? Самсонова? Откуда ее выловили? Из Москвы-реки? Или с крыши сорвалась?
— Она жива, — сказал Сергей, присаживаясь за стол и потирая руки от холода. — Что за холодина такая в сентябре?
— Так с чем пришел-то?
— Она арестована, ее сейчас допрашивает следователь Шитов.
— Вадим? А он-то здесь с какого краю?
— Она сожителя своего убила, Максима Викторовича Суворова.
— Да ладно? Ты что? Как это? — Седов уже не мог скрывать своих эмоций.
— Там свидетель железный. Адвокат Перышкин.
— Знаю такого. Владимир Витальевич. Он что, видел, как она убивала? Да и как она могла его убить?
— Зонтом, прикинь.
Воронков рассказал то, что ему рассказал Шитов.
— Вроде бы она воткнула ему зонт в глаз, когда он был уже мертвый.
— Слушай, меня эти зонты скоро сведут с ума.
Саша слушала и не знала, что сказать, поэтому молчала.
— Я должен ее допросить. Она — моя последняя надежда. Поехали!
Собрались и уехали. Саша запустила посудомоечную машину, заглянула в спальню к дочке. Такая маленькая, а хорошенькая, пока что похожа на Валеру! Вырастет, на кого, интересно, будет похожа? И как вообще сложится ее судьба?
Она приняла душ, надела пижаму, выключила везде свет и зашла в спальню.
Получается, что Седов ее простил? Вот так запросто? А если бы она призналась ему в том, что была с Игорем? Он тоже бы ее простил? А если бы она узнала, что какая-нибудь его знакомая молодая девушка предложила ему слетать куда-нибудь, в Рим, например, на собственном самолете? Он согласился бы? Нет, не согласился. Или взял ее с собой, если бы та, другая, согласилась.
В темноте вспыхнул дисплей телефона. Она увидела имя звонившего — «Борисов». Игорь Борисов. Он знал, что она одна. Значит, видел, что Седов уехал. Он не стал бы ставить ее в неловкое положение и звонить открыто, зная, что ее муж дома.
— Да, Игорь.
— Ты поговорила с мужем?
— Нет.
Он разговаривал с ней так, словно она пообещала ему что-то. А ведь ничего такого не было. Кажется, она ясно дала ему понять, что не собирается ничего менять в своей жизни.
