Я не стала ему объяснять, что Стефания и есть мой Степа, тьфу, моя Степа.
— Федор Петрович, посмотрите в конец коридора. Там, там… — от страха у меня не поворачивался язык, а обернуться и показать рукой не хватало смелости.
— Там ничего нет, — зевая во всю глотку, доложил Богомолов.
— Там …. Женщина в белом, — понизив голос до шепота, наконец выдавила из себя я.
— Да? А Степа — кто? — лукаво улыбнулся Федор Петрович.
— Степа — это Стефания. Не надо ничего себе придумывать, — обиделась я на пошлый тон Богомолова и, набравшись смелости, сама посмотрела в конец коридора. Там действительно никого не было. В окно, что ли вылетела? — Она там была! Точно была! Федор Петрович, миленький, — взмолилась я, — пойдемте, посмотрим?
— Куда? В женский туалет? — спросил Богомолов.
Я как-то совершенно забыла, что именно в том конце коридора находится женский туалет.
— Наверное, ты Лизу, нашу «мисску» с призраком спутала? Какая же она тощая, ходит костями гремит, а как пеньюар наденет, и вовсе от смерти не отличишь, — захохотал Федор Петрович. — Ладно, идем, провожу.
Мне крайне неловко было дефилировать по коридору с мужиком в одних только семейных трусах, но другого выхода у меня не было, а Богомолов ничего на себя надеть не сообразил. Мы молча дошли до конца коридора. Мой спутник шел уверенным шагом, зато я плелась, укрывшись за его широкой спиной.
— Ну, пойдешь? — Федор Петрович остановился у заветной двери.
— А мы вместе не могли бы…
— Ты что! Это только два мужика могут в одно очко, — заржал Богомолов.
— Вы не о том подумали, — возмутилась я. — А еще интеллигентный человек… Стойте здесь. Буду орать, бегите ко мне, — я осторожно приоткрыла дверь и частями протиснулась в туалет.
— А свет включить не хочешь? — через дверь спросил Богомолов и щелкнул выключателем.
Стало светло, и все мои страхи вмиг улетучились. Конечно, в туалете никого не оказалось — ни Марфиной в пеньюаре, ни Женщины в Белом.
— Спасибо, Федор Петрович, что проводили. А скажите, вы вой слышали?
— Вой? Да, что-то такое было. Мафусаил, небось, скулил на луну, — Богомолов опять зевнул и направился к своей комнате, я на всякий случай поспешила за ним, вдруг призрак появляется, а я здесь одна?
У двери в свою комнату стояла разбуженная Степа. Она подозрительным взглядом окинула нас с Богомоловым и спросила:
— Это ты стучала в дверь? Что-то случилось?
— Спокойной ночи, Марина Владимировна. Было приятно провести с вами время, — с подленькой улыбочкой откланялся Федор Петрович.
— Ты… он…. в таком виде, — от негодования Степа часто открывала рот, но слова из него вылетали не каждый раз. В этот момент она была похожа на карпа с выпученными глазами и громадным открытым ртом.
— Дай пройти, или мне так и стоять в коридоре? Я вам полчаса в дверь стучу, а вы спите. Теперь только попробуй пожаловаться на свою бессонницу, все равно не поверю.
Степа отошла в сторонку, а я влетела в номер. Алина, конечно же, спала. Степа, если судить по ее заспанной мордашке, до последней минуты занималась тем же. Я бесцеремонно села на Алинину кровать и сдернула с нее одеяло. Алина во сне, с недовольным видом, повернулась с боку на бок, попыталась вернуть одеяло на место, но, так и не найдя его, проснулась.
— В чем дело? — Она бросила взгляд на часы, лежащие на тумбочке рядом с кроватью. — Пожар? Землетрясение? Потоп? Что?!
— Куда ты нас привезла?
— Что опять не так? — Алина уселась в кровати, нахмурила свой лоб и уставилась на меня глазами полными возмущения.
— Кто живет в доме из женщин? — задала я очередной вопрос, не став зацикливаться на первом, в конце концов я и так знаю, где расположен этот чертов дом.
— Кто живет в доме? — Алина, как будто вопрос был ей непонятен, принялась перечислять: — Лидия Федоровна, Лиза, Степа…
— Я тебя спрашиваю, кто из хозяев живет в этом доме?
— Джон Оуэн, его экономка, она нам вчера подавала ужин. Повариха и женщина, убирающая в номерах, приходят из деревни.
— Экономка не подходит, — размышляла я вслух. — Я ее видела — крупная женщина. А эта была среднего роста и совсем не полная.
— А почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась Алина.
— Меня в коридоре напугала женщина в каком-то балахоне.
— В белом?
— Белом или сером. В сумерках не разберешь.
— Ты видела Женщину в Белом?! — от радости, как будто я нашла клад, завопила Алина. — Она есть! Я же тебе говорила! Мы не зря приехали. Кто-нибудь еще ее видел?
— К сожалению, нет. Богомолов вышел в коридор позже меня, она к тому времени испарилась.
— Марина, ты избранная! — Алина смотрела на меня глазами, теперь уже полными восхищения. Что там говорить, мне это льстило.
— Пожалуй, я с тобой соглашусь, только радости особой от своей избранности я не испытываю. Честно признаться, я здорово струхнула. Еще этот вой — то ли собачий, то ли волчий. Жуть. Вы его слышали?
— Вой? — удивилась Степа. По тому, как она спросила, я поняла — они спали, что называется, без задних ног, и ничего не слышали.
— Подвигайтесь, я буду досыпать с вами, а то еще что-нибудь привидится. Алина, сколько еще у тебя привидений осталось?
— Одиннадцать. А может, к себе пойдешь? — Алина с сомнением посмотрела на хоть и двуместную, но довольно узкую для двоих кровать. — Сколько тут до утра осталось? Скоро рассветет.
— Ничего, поместимся, — я влезла в середину, как-то сразу успокоилась оттого, что с одного конца меня охраняет Степа, а с другого — Алина, и тут же уснула.
Глава 8
Проснулись мы около семи утра. На завтрак можно было не торопиться, Оуэн перенес его для Лидии Федоровны с восьми часов на половину восьмого, а для нас сделал в девять часов. Так что до восьми мы смело могли валяться в постели.
Я со всеми подробностями рассказала Степе и Алине о своих ночных хождениях: как проснулась, как услышала вой, а потом тихие крадущиеся шаги за дверью, как вышла в коридор и окликнула призрак.
Степа, сраженная наповал моей смелостью, слушала меня, не шелохнувшись. Алина же постоянно перебивала: то ей хотелось, чтобы я повторила, как выглядела Женщина в Белом, то выспрашивала, какое впечатление произвел на меня призрак.
— Алина, ты ей-богу, меня уже достала! В сотый раз повторяю, я не рассмотрела лица, потому что его не было, под капюшоном была пустота. И еще должна заметить, бегать за приведениями малоприятное занятие, потому что — страшно.
— Ты все равно смелая, — отдала мне должное Степа. — Выйти в коридор я бы не смогла. А Богомолов как с тобой оказался?
