Алина сидела заметно напряженная, она все еще переживала за свой вопрос, заданный агенту госбезопасности, сколько может стоить секретная информация, если ее выгодно продать. Каким образом ей это еще отрыгнется? Хотя чего ей-то переживать? Это не она профессор микробиологии, стоящий на пороге великих открытий, а ее муж Вадим. Но за него я меньше всего переживаю — он человек высоконравственный и законопослушный, потому и работает до сих пор не за деньги, а за идеалы и престиж родной страны. Все его друзья, с которыми он учился или начинал работать, давно уже обитают по другую сторону Атлантического океана, а он здесь и, кажется, совсем не сожалеет о том, что в свое время не поддался уговорам и не уехал в числе прочих.
Я же в отличие от подруги так расслабилась, что готова была растечься киселем по кухонному столу. Вот мне как раз и не помешает принять чего-нибудь тонизирующего.
Одна Степа пребывала в состоянии полной боевой готовности. Параллельно с чаепитием она успевала варить борщ и готовить котлеты. Не тетка, а находка для домашнего хозяйства! И это при том, что ребра еще не срослись.
Мы сидели, пили чай с коньяком, закусывали тортом и, щадя свои нервные системы, намерено не касались темы «Кто причастен к убийству Богомолова?» После того, как мы намудрили с Зорькиным и особенно со Штурмом, два раза подряд ошиблись и в итоге попали в идиотскую ситуацию, думать вообще не хотелось.
Вскоре прибежала из школы Анюта.
— О! Вы все тут!
С раннего возраста учу ребенка здороваться, а она: «О!».
— Аня, что надо сказать?
— Здравствуйте, тетя Алина. Ну, с остальными-то я виделась! — Противная Анюта скорчила рожицу и спряталась за Степу.
— Здравствуй, Анечка, — поздоровалась Алина.
— А у Саньки по контрольной пара, — моя дочь тут же сдала своего лучшего приятеля. — По математике. У него в калькуляторе кнопки запали, и он все неправильно посчитал. А я сама считала, и у меня все правильно.
Алина никак не прореагировала на неутешительное сообщение. Одной неприятностью больше, одной меньше, какая разница?
— Тетя Алина, а вы его накажите? — не унималась юная ябеда.
— Аня, как тебе не стыдно? — возмутилась я.
— Мне? А мне-то почему должно быть стыдно. Кстати, к нам сегодня в класс приходили психологи, выявляли, есть ли у нас харизмы или их у нас нет, — гордо сообщила нам Аня.
— А что, у кого-то может и не быть? — спросила Степа в замешательстве.
— Ой, Степочка, ты точно как наш Вовка Петров, — хохотнула Анюта. — Когда тетенька-психолог спросила нас: «Можно ли развить в себе харизму?», он ответил: «Можно. Если много есть и много спать, тогда твоя харизма станет такая, что не во всякое зеркало поместится».
— Господи, да что ж это такое? — запричитала Степа. — Детям головы морочат! Разве это не … лицо?
— Нет, Степа, — тоном благовоспитанной девочки продолжала издеваться Аня, — это не то, что ты подумала. Это умение производить на других благоприятное впечатление и увлекать широкие массы своими идеями. Вот как!
— Ну надо же, — безутешно пробормотала Алина.
— А ну кыш с кухни! — прикрикнула я на дочь под громкий смех Степы, у которой с юмором все было в порядке. — И не забудь, придя со школы, помыть руки и свою … харизму.
Анюта умелась с кухни, а Алина стала собираться домой, сообщение о том, что Санька схватил двойку, все-таки задело ее самолюбие. Как пить дать, сегодня ему не поздоровится. Временами Алина бывает очень придирчивой к сыну.
— Ты что, расстроилась из-за двойки? Не бери в голову, — успокаивала я подругу. — Саня — мальчик умный, еще пятьсот раз исправит оценку. Подумаешь, сам себя обхитрил. Мы тоже такого себе напридумывали. Такого! Все! Завтра начинаем спокойную и размеренную жизнь: утром на работу, вечером домой, в лоно семьи. Никаких убийств, никаких покушений. Забыли и баста.
Алина и Степа стояли передо мной навытяжку, упершись в меня остекленевшим взглядом.
— Почему? — первой спросила Степа.
— Что — почему?
— Разве мы не хотим знать, кто убил Богомолова? — уточнила вопрос Алина.
— Уже нет, — как можно строже ответила я. — Штурм прав, мужику не повезло один-единственный раз, когда его огрели кирпичом. А кто это был, случайный воришка или наемный убийца, нам без разницы.
— Я пошла, — обиженно сообщила Блинова и, не прощаясь, захлопнула за собой дверь.
Степа из солидарности с Алиной со мной не разговаривала до самого вечера, под видом готовки уроков она заперлась с Анютой в комнате и не вылезала из нее до тех пор, пока не пришел с работы Олег. За ужином мы разговаривали на нейтральные темы, Степа как ни в чем не бывало веселилась и смеялась.
«Ну-ну, ты, конечно, можешь обмануть кого угодно, но только не меня, — мне одной минуты хватило, чтобы понять, что с ней происходит. — Тебя, дорогая Степа, выдают грустные глаза, взгляд которых постоянно на чем-то зависает. А когда ты забываешь повесить на лицо улыбку, складывается впечатление, будто в твоей голове работает громадная вычислительная машина, одна из тех, которая годится мне в ровесницы».
Утром моя родственница очень долго плюхалась в ванной. Думаю, она целенаправленно мылила себе глаза. Когда она наконец появилась передо мной, глаза были ярко алого цвета и слезились так, будто к ним напрямую был проведен водопровод.
— Степа, ты не заболела?
— Нет, — грустно, печально и одновременно трагично ответила Степа.
— Спала плохо?
— Нормально, — Степа продолжала говорить со мной голосом умирающего, которому остались считанные минуты жизни. Интересно, что же за всем этим последует?
— Тогда почему ты так выглядишь?
— Мне снился Богомолов.
— Вот как? Ну и как он тебе приснился?
Степа прищурила глаза и крепко сжала губы, как будто раздумывала, доверить мне эту жуткую тайну или нет.
«Куда ты денешься? Конечно, доверишь. Ведь именно на это и рассчитан весь спектакль», — усмехнулась я про себя.
В подтверждение моих мыслей Степа стала в позу, гордо вскинула голову, вытянула вперед руки и, словно зомби, пошла на меня.
— Он тянул ко мне руки и говорил: «Стефания, найди убийцу. Отомсти за меня», — Степа говорила загробным голосом, глухо и зловеще, а когда до меня оставалось полметра, не больше, потянулась к моей шее.
— Эге! Поосторожней! Можно подумать, что это я его отправила на тот свет, — отмахнулась я от зомбированной тетки. — И хватит цирк устраивать. Помню- помню, ты рассказывала, как все школьные годы торчала в драмкружке, спала и видела себя великой актрисой. Не верю, и все!
— Во что не веришь? Что я занималась в драмкружке?
— Что Богомолов тебе снился. Я не деспот, хочешь искать убийцу Богомолова, ищи. А мне работать надо. Прости, Степочка, я убегаю в «Пилигрим». Там поспокойней будет.
