— Так Ольга в секте? Какая-нибудь староверка?
— Нет, потом я перестала так думать, Федор никогда мне не говорил о том, что Ольга часто в церковь ходит или посещает какие-либо собрания, постится, обряды соблюдает. Она даже куличи пасхальные никогда не делала.
— А у вас после развода с Федором Петровичем сохранились хорошие отношения? — поинтересовалась я.
— Мне кажется, они у нас стали даже лучше, чем были в браке, — улыбнулась Мамонтова. — Мы дружили, общий бизнес вели.
— Кому же была выгодна смерть Федора Петровича? — спросила Алина.
— Мне так уж точно — нет. Бизнес у нас был четко поделен, все оформлено на бумагах. В случае смерти Федора от его торговой сети ко мне отходило двадцать пять процентов, остальные семьдесят пять оставались Ольге на безбедное существование. Других наследников не было. А что мне его двадцать пять процентов? Одна головная боль! Так я своими магазинами занимаюсь, он — своими, у каждого свое дело.
— А Ольге Сергеевне была выгодна смерть мужа?
— Ольге? Побойтесь бога. Ольга жила как у Христа за пазухой. Муж всеми делами занимался. Ее удел — кухня. Кулинарка она отменная, тут уж плохого я ничего не скажу. Хотя куличи никогда не пекла. И слава богу. Федор, как на ней женился, десять килограммов набрал. Кухня — ее удел. И это все, больше она ничем не занималась. По-моему, даже в магазин она редко когда выходила. Зачем ей в очереди толкаться, если муж владелец сети продовольственных магазинов? Нет, ни к чему ей Федора убивать. Она не дура, чтобы пилить сук, на котором так удобно сидеть. Что она теперь с бизнесом делать будет?
— А если предположить, будто у Богомолова появилась женщина? Ольга испугалась, что муж может ее бросить, она останется с носом и …
— Исключено, — отвергла Алинину гипотезу Мамонтова. — Во-первых, у Федора всегда были женщины, они шли на него косяком, как рыба в путину. Не было периода, чтобы у него их не было. Во-вторых, Ольга была патологически неревнива, она никогда не закатывала ему ни скандалов, ни истерик. Когда пришел, тогда и хорошо. В этом смысле Богомолов не мог нарадоваться на жену. И, в-третьих, ни от одной из предыдущих жен Богомолов сам не ушел. Когда у него начиналась очередная интрижка, первым делом он предупреждал партнершу:
«Жену не брошу!» А Богомолов был человеком дела, как говорил, так оно и было. Сам не бросал, это его бросали, а вернее сказать, выгоняли.
— Дети у Федора Петровича были?
— Нет. Ни у меня, ни у кого из его последующих жен детей не было.
— Лариса Ивановна, а Ольга Богомолова знала о вашем существовании?
— Конечно, знала. Федор сам нас познакомил, — ответила Мамонтова.
— Как первую жену с последней женой?
— Нет, он ведь паспорт поменял, и по нему выходило, что до Ольги он ходил холостым. Получалось, она у него была первой женой. Я для Ольги — коллега Богомолова по бизнесу.
— Еще один вопрос, Лариса Ивановна. Вы уже говорили с Ольгой Сергеевной после смерти мужа? Как вы теперь поделите магазины?
— Делить их не надо, они и так на бумаге поделены. Но раз вы об этом спрашиваете, я заезжала к Ольге, чтобы помощь предложить, поддержать в трудную минуту и успокоить. Относительно бизнеса она могла не беспокоиться. В конце концов управление магазинами я могу взять на себя. Где один-два, там и восемь. Только разговора у нас не получилось.
— Почему?
— Ольга была вне себя от горя, причем настолько, что смотрела на меня бессмысленными глазами, не узнавала. Бедняжка. Я ведь, не смотря ни на что, тоже хорошо относилась к Федору… но чтобы потерять рассудок… Дай бог, чтобы у нее восстановилось здоровье.
— А до последнего случая вы часто встречались с Ольгой? Может, вы просто давно не виделись, и она вас забыла?
— Может, конечно, но… — ее лицо скривилось в подобие улыбки, — мне кажется, я такая запоминающаяся. Я даже не предполагала, что она меня не узнает. Так нелепо вышло: я стою на пороге, свои соболезнования приношу, а она смущается и меня в упор не узнает, даже предложила мне представиться, а потом еще попросила напомнить, кем я Феде прихожусь. Я была в жутком положении, не знала, как ей ответить.
— И что же вы ответили?
— Что мы вместе работали в одной системе, у каждого своя доля и в документах это отмечено. Тогда она поинтересовалась, в каких именно документах? Странно…
— Что?
— Этот документ мы подписывали в ее присутствии, полгода назад, после открытия очередного магазина «Сытый желудок», — Лариса Ивановна повернулась к нам вполоборота, открыла сейф и достала второй экземпляр договора. — Вот эта бумага.
Я пробежала глазами по строчкам. Так и есть, все, о чем говорила Лариса: семьдесят пять процентов его, Богомолова, двадцать пять — ее.
— Точно такой же экземпляр был у Феди. Один к одному. Совсем от горя женщина голову потеряла. Хотя, я ее понимаю, он для нее был и мужем, и ребенком, даже больше ребенком, чем мужем. Богомолов в быту был беспомощным до безобразия.
— А вам не казалось, что у них странные отношения.
— Что вы имеете в виду? — потребовала уточнить Мамонтова.
— Мне говорили, Федор Петрович мало показывался с женой на людях.
— Нет, отчего же? Иногда они ходили вместе на выставки, в театр. А что касается друзей Богомолова, то и мне особой радости с ними общаться не доставляло. Думаете, приятно, когда за твоей спиной шушукаются любовницы мужа, он ведь был такой бабник. А Ольга со своими провинциальными комплексами, насколько я помню, вообще боялась большого скопления народа, такая уж пугливая, от всего шарахалась и за все переживала.
В этот момент я подумала о Степе, и она ведь такая же.
— Но женой для Федора Петровича Ольга была превосходной. По крайней мере, она меня устраивала, — улыбнулась Мамонтова. — Я часто говорила Богомолову: «Ты, Федя, в надежных руках».
Разговор наш постепенно угас, тема семейных отношений исчерпала себя, кого бы мог обидеть Богомолов, Мамонтова даже не представляла и никаких конфликтных ситуаций вспомнить не могла. Из ее слов выходило, Федору Петровичу никто не угрожал и вообще он был человеком в бизнесе рассудительным, острые углы обходил, шел на компромисс и врагов себе не наживал.
Мы поблагодарили Мамонтову за потраченное на нас время, простились и ушли.
Глава 22
— Мы тупике, — констатировала Алина. — Никому Богомолов мертвый не был нужен: ни первой жене, ни последней. Других компаньонов, кроме Мамонтовой, он не имел, дорогу никому не переходил, никого не обижал. Женщины сами его бросали и претензий к нему, похоже, не имели. Ты знаешь, Марина, а может, Штурм и прав? Все несчастные случаи в Англии никакого отношения к Богомолову не имеют. Но, кажется, я знаю, в чем дело.
— В чем? — Мне стало интересно, какую версию выдвинет Алина на этот раз.
