— Не мужское это дело — жарить и парить, — пожалела племянника Степа.
— А вот Алина так не считает.
— Ты переняла от своей подруги не лучшие качества.
— Кстати, надо ей позвонить, сообщить о новостях — ей будет интересно.
Весь вечер мы хвалили Олега. Картошка не вся подгорела, имела вполне пристойный вид, и с солью мой муж почти угадал. То есть, если перед картошкой съесть кусочек хорошо просоленной селедки, блюдо казалась бы в норме. Но это так, мелочи жизни. Есть можно и, слава богу.
— Олежек, никогда ничего вкуснее не ела, — старалась поощрить племянника Степа.
— Когда к делу относишься ответственно, тогда и получается хорошо, — изрек Олег. — А я в это блюдо всю душу вложил.
«Заодно вбухал все масло и соль», — подумала я, глядя на оставшееся в сковороде изрядное количество масла.
После ужина я позвонила Алине. Она была в расстроенных чувствах. Во-первых, болезнь перекочевала с Вадима на нее, это было слышно по голосу. Во-вторых, ее семейная жизнь находилась на грани развода.
— Что случилось?
— Ой, Марина, мужчины такие неблагодарные. Лечишь, лечишь их, а когда они выздоравливают, то норовят распустить перья и улететь подальше от родной жены, — прохрипела в трубку Алина.
— Вадим, почувствовал себя лучше и удрал в свою лабораторию? А ты лежишь одна-одинешенька, и некому тебе подать таблетку аспирина? — попробовала я догадаться.
— Нет. При чем здесь аспирин? Я сама пока могу передвигаться, и температуры у меня нет, чтобы ее сбивать. Слушай. Вчера Вадим лежал в спальне, а я допоздна просидела у телевизора. Так вот, сижу я и чувствую, как заболеваю: в горле першит, в носу щипает и в голове не все ладно. Думаю, надо сходить на кухню, попить теплого молочка. Иду я по темному коридору, лампы нигде не горят. Слышу на кухне какой-то подозрительный шорох. Крадусь. Свет не включаю. Заглядываю и вижу: сидит наш котенок Ромка у своей миски и хрумкает сухой корм. Я, знаешь, так нежно, чтобы не испугать, говорю ему: «Когда же ты, божья тварь, нажрешься?» В этот момент из угла, который из коридора не виден, выходит Вадим с перекошенным от обиды лицом и чуть не плачет: «Так ты ко мне относишься? Куска хлеба пожалела? Я, между прочим, с утра ничего не ел. Не знал, что ты, Алиночка, такая бессердечная. Больному мужу отказать в куске колбасы. Жена называется. В приюте для бездомных куда лучшее отношение к людям. Там хоть тварями не обзывают!»
— Ты объяснила Вадиму, что под тварью имела в виду кота?
— Что толку? У него сейчас на фоне насморка обостренное самолюбие, он обижается на любую мелочь. С ним сейчас разговаривать бесполезно. Конечно, я ему сказала, что разговаривала с Ромкой, а не с ним.
— А он?
— Он? Сказал, что я выкручиваюсь и под «тварью» подразумевала именно его, а не кота. Ну, я его разубеждать не стала. Хочет считать себя таковым, пусть считает.
— А ты?
— Я? Я теперь болею одна — Вадим сбежал в лабораторию.
— Алина, ты заканчивай болеть, у нас для тебя есть новости, — я вкратце рассказала все, о чем нам со Степой удалось узнать за весь день. — Теперь, если мы найдем одного человека, то сможем ответить на интересующий нас вопрос: «Случайна ли смерть Богомолова?»
Но разыскать Алексея Боголюбова нам так и не удалось. Оказалось, что после культпросветучилища он поехал не по распределению, а стал возделывать «вольные хлеба», и стежки-дорожки его затерялись по родной стране.
У нас была еще одна отправная точка — сестра Алексея Нина. Но и ее мы найти не смогли. В адресном бюро Нина Боголюбова не числилась. Конечно, скорей всего женщина жила под фамилией мужа, да только откуда нам было знать, за кого она в свое время вышла замуж. Можно было, конечно, спросить у Ольги Сергеевны, где сегодня обитает ее бывший супруг, но кто даст гарантию, что они действуют не заодно?
Мы были в тупике. Тогда Степа подала великолепную идею. Поскольку Иван Штурм был в курсе нашего расследования, надо его приобщить к розыску Алексея Боголюбова. Пускай бы он по своим связям разыскал мужа Ольги Сергеевны. Одно дело адресное бюро и совсем другое — служба безопасности, кто-кто, а они умеют найти человека, даже если он надежно спрятан.
Мы набрались смелости и позвонили Штурму. Говорила Степа. Иван ее выслушал, не перебивая, иногда только вставлял «Надо же?» или «Кто бы мог подумать?». Но когда дело дошло до конкретной помощи, Иван закапризничал.
— Степочка, живите спокойно. На голову каждого из нас может упасть кирпич. Богомолову не повезло больше, чем другим.
— Иван, но ведь Богомолова ждали в подъезде, лифт отключили.
— Лифт не работал уже несколько дней. Стечение обстоятельств. Скорей всего, между этажами стояли, грелись какие-то бомжи. Смотрят, идет приличный господин, под рукой кирпич, не рассчитали силу удара. Все! Богомолов — труп. А то, что вы мне рассказали об Ольге и Оксане — очень интересно. Правда, интересно. Кино можно ставить, многосерийное, серий на пятьдесят, «Семейные тайны».
— Были.
— Что были? — не понял Иван.
— «Семейные тайны» уже были. До свидания, спасибо, что выслушали нас, — Степа повесила трубку.
Отказ Штурма больно ударил по нашему самолюбию. Мы ему доверили с таким трудом раскрытую тайну, а он нас высмеял.
— Ну и черт с ним, со Штурмом и со всеми остальными. Нам что, больше всех надо? — возмущалась Степа. — Стечение обстоятельств! Случайный кирпич! Все, Мариночка, загостилась я у вас, в понедельник уезжаю. Все, я так решила, и не уговаривайте меня остаться.
А через день Иван позвонил сам:
— Марина Владимировна, в воскресенье девять дней со дня смерти Богомолова. Надо бы помянуть мужика по-христиански. Я только что разговаривал с вдовой Федора Петровича, поминки в двенадцать. Будут только самые близкие и мы, те, кто с ним общался в последнюю неделю перед смертью. Отказ не принимается, будьте, пожалуйста, обязательно.
Я набралась наглости и позвонила Ольге Сергеевне:
— Ольга Сергеевна, все так? Вы приглашаете помянуть Федора Петровича?
— Да, врать не стану, эту идею мне предложил молодой человек, вы его должны знать, он с вами ездил в Англию.
— Штурм.
— Да-да. Он так и представился, Иваном Штурмом. Я и сама хотела что-то подобное устроить, только не знала, кого пригласить. А тут он вчера позвонил, предложил свои услуги. Честно сказать, я, кроме вас и ваших подруг, никого не знаю, вы уж поддержите меня.
— Конечно, не переживайте. Как я понимаю, вам хотелось бы сохранить тайну в секрете.
— Да. Не хотелось бы на старости лет выглядеть аферисткой.
На поминки мы пришли вчетвером, прихватив с собой Веню. Разумеется, первой пришла Орешкина с Зуевым и без Мафусаила. Помнится, Богомолов при жизни не очень жаловал пса и, думаю, до Лидии Федоровны наконец-то дошло, что есть места, где с собакой появляться не совсем этично.
