— Я же говорила, — зашептала Степа. — У нее такая же открывалка, как и у меня.
— Совесть не мучила, ведь этим пивом отравилась Лиза? — Иван с ненавистью посмотрел на Асю.
— А, ерунда! С ней ничего не случилось и не могло случиться, — в ответе Аси слышалась агрессия.
— Ясно, угрызений совести нет. Попытка столкнуть Богомолова в карьер вам также не удалась. Черепица ваша работа?
Ася кивнула и уперлась взглядом в скатерть.
— А если бы вы убили Орешкину? — пытался достучаться до совести Штурм.
— Так ведь не убила же.
— Хороший ответ, — хмыкнул Иван. — Поведайте, как вы опустили кирпич на голову Богомолову?
— Я обиделась, но вам этого не понять.
— Что-то новенькое! А вы расскажите, может, мы и поймем.
— Ладно. Скажу. Я предприняла три попытки — и ничего. Я его убиваю, а он выходит сухим из воды. Кощей бессмертный! Вот только он больше на пивную бочку похож, чем на скелет ходячий. Я тогда подумала: бог с ним, с Богомоловым, если сама судьба его бережет, и решила отказаться от своей затеи. Но когда мы прилетели из Лондона, в аэропорту всех встречали: Лизу родители, вас мужья и дети. А меня никто не встречал. Обидно. Меня опять злость обуяла и на мать, и на Федора Петровича.
— Детский сад какой-то! Обиделась, что не встречали. Богомолова тоже никто не встречал, и меня, и Зорькина. В конце концов, вы были с Сашей, — уточнил Штурм. — Кто вам еще нужен?
— Ни с кем я не была. Забыли? Вы вчетвером пошли в ресторан пиво пить. А я осталась одна. Тогда я подумала — у меня есть еще один шанс убрать с дороги Богомолова и заполучить хотя бы часть его денежек. Я решила подстеречь Федора Петровича во дворе дома и там же, если получится, его грохнуть. Все сопутствовало моей удаче: и безлюдный двор, и тусклый свет перед входом в подъезд. Я села в беседке и стала ждать. Через два часа на такси к дому подъехал пьяный Богомолов. Он вышел из машины один и без провожатых направился к подъезду. Я хотела его грохнуть тут же перед входом, даже специально обломок кирпича заготовила, но таксист, как назло, долго не уезжал. Я подумала, что Богомолову опять повезло, и моя затея убить его в который раз сорвалась. Наконец такси уехало, я бросилась догонять Богомолова, он к этому времени уже скрылся в подъезде. Если бы работал лифт, он бы остался жив, но на раздвижных дверях висела табличка «Лифт не работает». Я побежала к лестнице. Богомолов почти дошел до своей квартиры, ему оставался всего лишь один пролет. Все произошло очень быстро. Я его догнала и, не раздумывая, треснула кирпичом по затылку. Падая, он еще раз ударился о чугунный радиатор. Все. Он умер, как говорят медики, не приходя в сознание, — Ася замолчала.
— Ася, вы так легко говорите о смерти, — ужаснулась я. — Вы убили невинного человека!
— Я убила двух зайцев. Мне нужны были деньги. И я отомстила матери. Врать не надо! Говорила, что муженек скоро умрет, вот и получи подарок в гробу.
— Но ведь это была не ваша мать!
— А я что, тогда знала? Я сразу после похорон пришла к ней и говорю: «Пора выполнять свои обещания, ты ведь этого хотела?», а она только: «Доченька, доченька…неужели ты могла из-за денег» и плачет. А потом говорит: «Тебе нужны деньги? Это я во всем виновата. На вот, возьми. Чтобы ты не транжирила, я буду давать тебе понемногу» и протягивает мне двести долларов. Я подумала, что она меня разыгрывает. Сидеть на мешках с деньгами и мне, дочери, дать несчастных двести баксов? Короче, сказала ей, что если она не поумнеет, то сядет за подстрекательство к убийству. Мне в нищете жить надоело. И дала ей срок — неделю на обдумывание.
— Все так и было, Ольга Сергеевна?
Ольга Сергеевна едва нашла в себе силы кивнуть.
— Ясно, а что получилось с Сашей?
— Он сам виноват. Я у Богомолова взяла мобильник и пластиковые карточки. Мобильник продала на следующий день скупщику телефонов, а с карточками облом вышел. Оказывается, чтобы снять с них деньги, нужно знать пин-код. Только как я об этом могла знать? У меня отродясь таких карточек не было. Я эти карточки спрятала, хотела проконсультироваться со знающими людьми, а Саша их нашел. Начал спрашивать, что да откуда. Вспомнил Лизу. Короче, подозревать стал меня. Испугалась я. Подумала, с матерью я договорюсь, никуда она не денется и деньги даст. А вот с Сашей…
— И вы подкупили бомжей, — подсказал Штурм.
— Да, — призналась Ася. — Но я не хотела его убивать. Я дала им деньги, чтобы они его хорошенько побили. Вроде как доказали, что в жизни всякое может случиться. А они перестарались.
— Я родила чудовище, — запричитала Ольга Сергеевна. — Наверное, это последствия родовой травмы. Она была такая слабенькая, нервная, все время плакала.
На Ольгу Сергеевну было больно смотреть. Сломленная признанием дочери в убийстве, она едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться в голос, и все равно оправдывала ее.
— Нам здесь больше делать нечего, — я поднялась из-за стола. — Мы знаем правду, а кто ответит за убийство — это уж дело совести. Я бы, Ольга Сергеевна, на вашем месте не стала развивать в себе комплекс вины перед дочерью, если вы в чем-то виноваты, то лишь в том, что позволили воспользоваться сестре своим именем.
— Мы пойдем, — Алина последовала моему примеру. Проходя мимо портрета Богомолова, она сказала: — А все-таки мы оказались правы — это был не несчастный случай.
Портрет зашатался и упал стеклом вниз.
— Что я вам говорила! Это знак! — восторженно воскликнула Алина. — Это дух Федора Петровича соглашается со мной.
— Я вас не провожаю, — предупредил Штурм, боясь оставить наедине Ольгу Сергеевну с Асей.
Теперь Ивану предстояло одну из женщин сдать в руки правосудия. Кто это будет, не берусь угадать. Вполне возможно, Ольга Сергеевна вновь возьмет на себя чужую вину и отправится отбывать срок за убийцу. А может быть, это будет Ася, которой все равно придется отвечать еще и за подстрекательство к убийству Саши.
Мы вышли за порог квартиры. В подъезде тускло горел свет и опять не работал лифт.
— И что вы хотите сказать, что мы бы до всего сами не додумались и не вышли бы на Асю? — с обидой в голосе спросила Степа.
— Я тебя умоляю! — поддержала ее Алина. — Конечно, додумались бы и вышли бы на Асю. Можете даже не сомневаться. Но каков гусь этот Штурм! Воспользовался нашей информацией, запудрил нам мозги случайностью событий. Эх, Штурм, Штурм. Сколько раз я себе повторяла: «Не верь красавчикам!» Мы из-за него столько времени потеряли, и в итоге лавры победителя у него, а не у нас.
— Несправедливо, — поддакнула Степа.
— Несправедливо, — поддержала я общее мнение.
— Но чтобы вы не говорили, а во всей этой истории есть доля мистики. Я думаю, любая случайность смоделирована свыше. Ничего просто так не происходит. Если что-то случается, значит, это кому-то нужно. Вот только кому? Кто или что ведет нас по жизни? Кто ставит нам на пути препятствия и испытывает нас на прочность? — пустилась в философские размышления Алина. — Возьмем нашу поездку. Там нам не везло, но и здесь, после приезда, несчастные случаи продолжаются. Зорькин тому пример, пришел сегодня с травмированным ухом. Случайность? Злой рок? Провидение? Или я все же права, нам мстят призраки?
