– Буквально после телефонного разговора с тобой в дверь позвонили. На правах хозяина Шульц пошел открывать дверь. И каково же было мое удивление, когда на пороге моей квартиры я увидела этого старого ловеласа, Вадима. Это значит, он наездился, нагулялся, накобелился и теперь решил отоспаться дома. Но не тут-то было, ты ведь меня знаешь, я женщина воспитанная и интеллигентная, молча, без какого-либо намека на скандал показала ему на дверь. Единственное, что я ему сказала, чтобы он пару дней попользовался вещами, которые были отобраны им для командировки, остальное я перешлю почтой, не хочу сегодня выворачивать шкафы и упаковывать его вещи в чемоданы. Ты бы видела, как Вадим вскипел, мне было стыдно перед человеком, я имею в виду Шульца, за то, что у моего сына такой биологический отец. Представляешь, насколько нужно быть мелочным, чтобы вцепиться в халат, в котором стоял Густав? Ну, я понимаю, этот халат принадлежал ему, но, в конце концов, это же я ему его подарила. Вадим так взорвался, что в прямом смысле слова выкинул Шульца из тапочек. Да, тапочки тоже его, но это не дает ему права кидаться на подданного чужой страны. Что он говорил в мой адрес, это вообще страх господний, он приписал мне все смертные грехи. Это мне, женщине, которая была верна ему долгие годы! А сам-то? До чего дожил? На старости лет, под видом конференции наслаждается в объятиях молоденьких аспиранток. Но я не стала ни в чем его упрекать, ты ведь меня знаешь. Потом он начал давить на ребенка, пытаться выяснить, с кем ему лучше, с родным отцом или с матерью, которой никогда нет дома! Где, интересно, я есть, как не дома? А Густав, видите ли, орангутанг! Так сказать о человеке, который хотел моему сыну заменить отца! Неслыханное хамство! Тут Шульц со своим языковым барьером меня спрашивает: «Если родной отец хочет повести сына в зоосад посмотреть на обезьян, почему он так нервничает? Пускай берет и идет». А Блинов ему так противно в лицо смеется и говорит, что уже посмотрел самку павиана и самца рыжего орангутанга и в зоосаде ему смотреть нечего, забрал Саньку, и они ушли.
– Куда?
– К тебе. Ты уж подожди их дома, никуда не уходи. Пускай у тебя поживут. Мне спокойней будет. Ты за ними присмотришь. Олега нет, квартира пустая. Делать тебе, по большому счету, нечего. Они у меня неприхотливые, едят все. Саньке покупай сосиски сливочные, он их любит. И обязательно йогурты, только не обезжиренные. На ребенке не экономь. Апельсины не давай – у него на них аллергия. В школу пойдет после праздников, проверишь у него математику, и диктанты попишите. Что еще? А Вадим сам пусть ищет пропитание. Он меня разозлил, и я думать о нем не хочу. Это же надо – меня обозвать самкой павиана! Какая она из себя – помнишь?
– По-моему, с красной попой.
– О! Даже в этом проявилась его гадкая натура, поприличней животного не мог подобрать. Если кто-то ему позвонит, прислушайся.
– Делать мне больше нечего, как за твоим бывшим мужем следить! – возмутилась я.
– Это не слежка, а добровольная помощь подруге. Мне интересно, как он один будет справляться с ребенком. Наверное, ударится во все тяжкие, а про сына забудет. Ты время от времени напоминай ему об отцовском долге.
– Алина, ты меня умиляешь. Выставила мужа за порог, а теперь переживаешь, чем он будет заниматься без твоего чуткого руководства. Ты как собака на сене! И о Саньке ты тоже позаботилась своеобразно, переложив на меня все заботы о нем.
– Ой, не знала я, что ты такая! Я тебя считала своей подругой, думала, ты мне добра желаешь, а ты… Неужели тебе все равно, где мыкается ребенок твоей лучшей подруги с отцом-бабником? По каким чужим углам и притонам?
Алина еще долго разорялась по поводу бывшего супруга, а я стояла и думала, почему оказываюсь всегда крайней. Мало мне своих проблем? Так еще Алина повесила на меня своего мужа и ребенка. Хотя против Вадима и Саньки я ничего не имею, комнаты свободные у меня есть, пускай себе живут.
Раздался робкий звонок в дверь, но я уже знала, кому иду открывать. На пороге стояли Вадим с Санькой, они жались друг к другу и выглядели как два птенца, выпавшие из гнезда. Особенно маленький Санька растрогал меня до слез, он то и дело тер нос платком и тыкался лицом в отцовский рукав. Вадим тоже не знал, как объяснить мне свой визит.
Я прервала затянувшуюся паузу и облегчила Вадиму задачу:
– Да чего уж там. Все знаю, заходите! Жить есть где, – я проводила их в комнату. – Здесь вам будет удобно. Диван раскладывается. Располагайтесь быстрее – и на кухню, я вас чаем напою.
Через пятнадцать минут мы сидели за обеденным столом, и я слушала версию всего произошедшего со слов Вадима.
– Представляешь, смог купить билет только на ночной поезд. Утром, прямо с поезда мчусь домой, везу всем подарки, а оказывается, меня дома тоже ждет сюрприз, да еще какой! Эта рыжеволосая горилла разгуливает в моем халате, в моей квартире и ест из моего холодильника! А когда я увидел, как его пятки свисают из моих тапок, тут уж не выдержал и спросил у жены: «Кто это?» На что ответа не получил, зато узнал, что я старый потаскун, волочусь за всеми юбками подряд, уехал с молоденькой аспиранткой якобы в командировку, а сам черт знает чем с ней занимаюсь.
– Подожди, а разве ты не с Ленкой Семеновой в Харьков укатил?
– Да, отпираться не буду, Семенова тоже со мной в поезде ехала, только в другом вагоне. И не на конференцию, а на собственную свадьбу торопилась.
– Ты меня не обманываешь? Разве у вас с ней не роман?
– Какой роман? У нее роман с местным харьковским воротилой. Видела бы ты, на какой машине он ее встречал! Крутая тачка, не из дешевых!
– А как же Люся Коновалова? Она сказала Алине, что ты свой доклад не взял, – растерянно пробормотала я. Оперетта какая-то получалась. Муж вроде и не изменял, а жена клин клином вышибает, в отместку ему выходит замуж за другого.
– На конференциях собираются сотни людей, и не все выходят на трибуну. А тот доклад, что я не взял с собой, я готовлю совершенно на другую встречу. Люся Коновалова… Она слышала звон, да не знает, откуда он. Я еще ей скажу пару нежных слов!..
– Отчего же тогда Алина такой сыр-бор подняла?
– Мне бы самому хотелось это знать. А еще где она нашла этого Кинг-Конга и почему он живет в моем доме и ходит в моем халате. – Вадим посерел лицом и сжал кулаки.
– Понимаешь, – я начала оправдываться за свою подругу, – когда Алине пришло в голову, что ты ей изменяешь, она была в истерике. Била посуду, кричала, что убьет тебя, ее и себя. Нет, не переживай, себя бы она не убила никогда. Мы с Олегом решили ее отвлечь и пригласили на рыбалку. Там она и познакомилась с Густавом Шульцем. Он немец, приехал к Олегу по делам фирмы. Ей-богу, мы не хотели…
– Там она этого рыбца в сети и поймала? И какие же планы у моей женушки?
Я чуть было не ляпнула: «Далекоидущие планы, Вадим, далекоидущие», но вовремя прикусила язык и, дабы его не расстраивать, сказала:
– Не знаю, насколько у нее все серьезно, но мне кажется, это все она делает, чтобы позлить тебя. Может, она еще все осознает и вы простите друг друга.
