– Ты во мне комплекс вины не развивай! Переходим к следующему вопросу. Кто за тобой ухаживал в больнице?
– Доктор Иван Васильевич, нянечка Клавдия Семеновна и медсестра Лиза – это и есть весь медперсонал больнички.
– Доктора и няню мы трогать не будем, а вот на Лизе мы остановимся подробней. Это высокая пышногрудая блондинка в белом халате?
– В больницах все ходят в белых халатах, – настороженно отреагировал Олег.
– Напрягись, вспомни понедельник, середину дня. Ты ее за коленку хватал? На свидание приглашал? Окно открылось? Ваза упала? Пуговица у Лизы оторвалась?
– О чем ты?! У тебя бред! Я понимаю, ты переволновалась. Я виноват, но не настолько, чтобы мне приписывать амуры с медсестрами. В палате никого не было. Кто же тебе такую ересь наплел?
Врет ведь! Чувствую, врет! Но будет держаться до последнего. Эх, жаль, не могу предъявить эту пуговицу как вещественное доказательство. Но надо же его вывести на чистую воду. Рассказать про видение? Знаю, что будет: покрутит пальцем у виска и отопрется от всего.
– А тапочки в больнице, как в музее, из ткани сшиты?
– Да, – изумленно протянул Олег. – К черту тапочки, что ты мне голову морочишь? Я был в таком состоянии, мне совсем не до девок в тот момент было, я за жизнь боролся. У меня вся задница шприцами исколота. Хочешь, покажу?
– Марина, может, он и не врет? – вступилась за Олега Алина.
– Врет. Я видела. У меня было видение, – не сдержалась я.
– Вот-вот! Тебе почудилось, а я должен ответ держать за твои галлюцинации! – вмиг выкрутился Олег.
– Даже если что-то и было, ты сама меня учила, надо уметь прощать. – Я не верила своим ушам. Алина защищала моего мужа. Это же надо, как на нее подействовали события последних дней! Просто сама терпимость. – А может, ты того… надышалась ароматами трав с берегов Ганга и тебе все приснилось?
– Какого Ганга? – спросил Олег. Ни он, ни окружающие, кроме меня, естественно, не поняли, что имела в виду Алина. – Что у вас произошло в мое отсутствие?! Человек с больничной койки только поднялся, считай, с того света вернулся, а его вместо радостных объятий на товарищеский суд притянули.
Я боялась потерять инициативу и потому выдвинула Олегу очередное обвинение:
– Произошло то, что ты своим безобразным поведением и своей баней нас разорил!
– То есть?
– Сундуков, где ты его разыскал? – посмотрела я на Игоря. – Не сомневаюсь, что это ты в конце концов добрался до забытой богом деревни и снял моего мужа с больничной койки.
– Да, это случилось вчера. Сегодня ему поставили последнюю капельницу и выписали. С водителем я договорился.
– Ясно, а ты посвятил Олега Александровича в события последних дней?
– Нет, ему волноваться нельзя. Я поберег его нервную систему, мне нужно было доставить его тебе живым.
– Спасибо, доставил. А теперь, дорогой, накапай себе валерьянки и съешь горькую пилюлю. Мы разорены!
Блиновы с великой скорбью во взгляде посмотрели на Олега, а он глупо улыбнулся и спросил:
– Ты шутишь?
– Я? Нет. Мне позвонили и потребовали за тебя выкуп. Срок отвели всего ничего. Что я смогла быстро пропадать, так это акции предприятия. Заметь, я торопилась вызволить из лап бандитов любимого мужа. Еще мало запросили, разве ты стоишь пятьсот тысяч? Я тебя ценю намного дороже.
Казалось, Олег онемел, он сидел и только моргал глазами, пережевывая сказанное.
– Как ты сказала? Меня похитили? Кто? – У него прорезался голос, и он заорал: – Кто? Какая сволочь посмела это сделать?
– Ты абсолютно зря так нервничаешь. Эта сволочь обезврежена и сидит в камере предварительного заключения. Мы времени напрасно не теряли и средств не жалели, поймали его на живца, то есть на деньги, вырученные от продажи твоих акций.
– А почему надо было продавать именно акции? Ты знаешь, что они стоят не пятьсот тысяч? Через год им цены не будет.
– Ну откуда мне знать такие нюансы, разве ты посвящаешь меня в свои дела? И потом, я уже собралась переезжать за границу, с тобой и с ребенком, разумеется. Здесь бы нам все равно жить не дали бы.
– Почему?
– Так ведь ты был под следствием. Тебя подозревали в убийстве. Нашли бы – посадили.
От этой новости у Олега голова пошла кругом.
– Я кого-то убил?
– Нет, но все так думали, – успокоила я его.
– Надеюсь, не Густава?
– Нет, Аню.
– А кто это? – Он опять забыл имя девушки, с которой приехал на пикник.
Я выразительно посмотрела на Олега. Он сморщил лоб, силясь припомнить, кто же такая эта Аня. А ведь есть наивные дурочки, которые думают, будто мужчины не забудут их случайное знакомство до конца своих дней. Да они уже через неделю ничего не помнят!..
– Аня – это та девушка, которая была с вами на берегу. Короче, Сундуков, ты более лаконично и доходчиво объяснишь. Я уже теряю терпение. Ты его нашел, ты ему и рассказывай.
– Хорошо. Прости, Олег Александрович, но мне выпала горькая участь посвятить тебя во все. Может, тебе будет больно обо всем услышать, но крепись, друг.
Мне показалось, Игорь выбрал слишком уж серьезный тон. Надо было хоть как-то подсластить горькую пилюлю. Хотя бы сказать, что никто из близких не умер, а деньги – дело наживное. А то, что Аня умерла, так мы ее вообще не знали, на берегу она оказалась случайно. Но Игорь не мог без театральной постановки, ему надо было создать атмосферу невосполнимой утраты.
– Крепись, друг, – повторил Сундуков.
Олег посерел лицом, поднес руку к тому месту, где бьется сердце, и хриплым голосом попросил:
– Воды.
– Игорь, прекрати! Не видишь, он сейчас концы отдаст, – прикрикнула я на Сундукова, видя, что Олегу действительно стало плохо. – Вадим, накапай валерьянки. А ты, Игорь, рассказывай по делу, без театральных приемчиков по выжиманию слез из зрителя.
Олегу передали стакан с лекарством и усадили удобнее. И только Игорь открыл рот, чтобы начать рассказывать, как Алина его опередила. И дабы добить моего мужа окончательно, выпалила:
– Все Петров твой затеял, сволочь он редкостная! Пригрел ты, Олег, на груди своей змею.
Следующие полчаса мы приводили в чувства моего мужа, капали сердечные капли, засовывали под язык валидол, дули в лицо и массировали виски. В итоге какое-то снадобье подействовало, и он, как зомби, занял свое место за столом.
– Рассказывайте, пока я под действием вашего опиума, – попросил Олег. – Игорь, поторопись. Я хочу умереть, дослушав, что стало с моим состоянием.
– Вы, главное, не нервничайте. Что-то да осталось.
И Сундуков все рассказал без каких-либо выкрутасов, театральных пауз и спецэффектов. Олег сидел с отрешенным лицом, его чувства мне были понятны: сама недавно пребывала в таком же смятении.
