— Все, кого мы могли призвать к ответу, — заверил ее Марконе, — ответили. Маловероятно, чтобы мы могли достигнуть большего.
Что-то дернуло меня за язык.
— А я предпринимаю шаги, чтобы предупредить или уменьшить возможность подобных ситуаций в будущем. Здесь и где бы то ни было еще.
Хелен склонила голову набок, обдумывая мои слова. Потом кивнула.
— Спасибо, — очень тихо произнесла она.
— Хелен, — сказал Марконе. — Не будете ли вы так добры оставить нас на пару минут?
— Это недолго, — заверил я ее. — Мне здесь не нравится.
Хелен чуть улыбнулась мне и соскользнула с колен Марконе.
— Если вам от этого будет легче, мистер Дрезден, могу вам сказать по секрету, что ему ваше присутствие здесь тоже не нравится.
— Видели бы вы, насколько подлетают страховые взносы после ваших посещений, Дрезден, — он покачал головой. — А меня еще называют вымогателем. Хелен, пришлете к нам Бонни с той папкой?
— Разумеется.
Хелен вышла. Пухленькая брюнетка, Бонни, в своем гимнастическом костюмчике в обтяжку, впорхнула в кабинет с картонной папкой в руках, одарила меня улыбкой с рекламы «Колгейта» и упорхнула обратно. Марконе открыл папку, достал стопку бумаг и принялся листать их. Добравшись до последней страницы, он перевернул ее, подвинул ко мне через стол и достал из кармана авторучку.
— Вот тот контракт, который вы мне прислали. Будьте добры, подпишите.
Я подошел к столу, взял всю пачку и начал читать с первой страницы. Никогда не стоит подписывать контракт, не прочитав его, даже если вы чародей. Точнее, если вы чародей, это еще важнее. Принято шутить, что, подписывая что-либо, вы отдаете вашу душу или перворожденного наследника. В моем мире такое вполне возможно.
Марконе, похоже, не возражал против этого. Он сцепил пальцы и ждал с терпеливым спокойствием досыта накормленного кота.
Контракт поручительства за нового участника соглашения был стандартный, и хотя его перепечатали заново, Марконе не изменил в нем ни слова. Возможно. Я продолжал читать.
— Значит, это вы предложили Хелен фамилию Деметра? — поинтересовался я, переворачивая страницу.
Выражение лица Марконе не изменилось.
— Да.
— А что с Персефоной?
Он уставился на меня.
— Персефона, — объяснил я. — Дочь Деметры. Ее унес Властелин Подземного Царства.
Взгляд Марконе сделался ледяным.
— Он держал ее там, в Гадесе, но Деметра заморозила весь мир до тех пор, пока остальные боги не убедили его вернуть Персефону матери, — я перевернул еще страницу. — Девушка. — Та, которая лежит в коме, к которой вы ездите каждую неделю. Это ведь дочь Хелен, правда? Та, которая случайно угодила под пулю в ваших разборках.
Марконе не пошевелился.
— Газеты писали, что она погибла, — сказал я.
Я прочитал еще несколько страниц, прежде чем Марконе ответил.
— У Тони Варгасси, моего предшественника, если не ошибаюсь, был сын, Марко. Марко решил, что я начал представлять собой угрозу его положению в организации. Стрелял именно он.
— Но девушка не умерла.
Марконе покачал головой.
— Это поставило Варгасси в щекотливое положение. Если бы девочка пришла в сознание, она могла бы опознать в стрелявшем его сына, и ни один суд присяжных в мире не колебался бы, отправляя за решетку бандита, застрелившего милую маленькую девочку. Но если бы девочка умерла, а Марко опознали, для него это означало бы обвинение в убийстве.
— А в Иллинойсе убийца несовершеннолетней девочки получает смертельную инъекцию, — кивнул я.
— Совершенно верно. Коррупция в те годы была чрезвычайно высока…
Я фыркнул.
На мгновение на лице Марконе снова мелькнула его легкая улыбка.
— Прошу прощения. Скажем так: Варгасси бесцеремонно вмешивался в деятельность официальных органов. Он объявил о смерти девочки. Он убедил медицинского эксперта подписать фальшивое заключение, а саму девочку переправил в другую больницу.
— Ну да, — кивнул я. — Если бы в стрелявшем опознали Марко, Варгасси мог бы продемонстрировать девочку. Смотрите-ка, она вовсе не мертва…
— Вполне возможно, — согласился Марконе. — И если бы некоторое время все оставалось тихо, он мог просто уничтожить все документы.
— И ее саму, — сказал я.
— Да.
— А что случилось со стариком Тони Варгасси? — поинтересовался я.
Марконе блеснул зубами.
— Его настоящее местонахождение неизвестно. Равно как и Марко.
— Когда вы узнали о девушке?
— Спустя два года, — ответил он. — Все было устроено через подставной фонд. Она могла просто… — он отвернулся от меня. — Просто лежать там. Анонимно. Никто бы не знал, кто она такая.
— А Хелен знает? — спросил я.
Он мотнул головой. Потом помолчал еще немного.
— Я не могу вернуть Персефону из Гадеса. Смерть дочери почти уничтожила Хелен — и ее мир до сих пор скован льдом. Если она узнает, что дочь ее… просто лежит, не живая и не мертвая… — он тряхнул головой. — Это ее окончательно добьет, Дрезден. А мне бы этого не хотелось.
— Я обратил внимание, — тихо сказал я, — что большинство юных леди, работающих здесь, ровесницы ее дочери.
— Да, — кивнул Марконе.
— Не могу назвать это здоровым исцелением.
— Нет, — согласился Марконе. — Но она такова, какая есть.
Я обдумал это, продолжая читать. Возможно, Хелен имела право знать правду о дочери. Черт, да наверняка имела. Но как ни относиться к Марконе, он не дурак. Если он считает, что правда о судьбе дочери сокрушит Хелен, возможно, так оно и есть. Ну да, ей стоит это знать. Но есть ли у меня право принимать такое решение?
Возможно, нет — даже если бы Марконе не приложил все усилия к тому, чтобы убить меня, попытайся я сделать это. Он вложил в девушку и ее судьбу гораздо больше, чем я.
Потому что именно эту тайну я увидел, заглянув в душу Джентльмена Джонни Марконе много лет назад. Тайну, которая давала ему силу и волю править его преступной империей.
Он чувствовал себя ответственным перед девочкой, которая приняла предназначенную для него пулю.
Он правил чикагским преступным миром беззастенчиво и эффективно. Он всегда пресекал на корню любые проявления насилия. Двое-трое людей пострадали в разборках. О виновных в этом гангстерах никто больше не слышал. Я всегда считал, что Марконе просто хочет выступать в роле предпочтительной альтернативы менее разборчивым конкурентам, которые заняли бы его место, убери его полиция.
