И правда — головная боль исчезла, словно ее и не было. Напряжение в голове и шее исчезало, да и мышцы спины и плеч тоже расслабились.
И меня касалась прекрасная женщина.
Меня касалась Элейн.
Я бы не пытался остановить ее, будь я весь, с головы до ног изрезан бумагой, а ее руки вымочены в лимонном соке.
Мы просто не двигались с места еще некоторое время. Она по очереди дотрагивалась руками до моих щек, шеи, груди. Пальцы ее медленно, ритмично поглаживали мою кожу, едва касаясь ее. Судя по всему, в какой-то момент я остался без рубахи. Вся боль, и усталость, и напряжение боя уходили, оставив за собой только легкое облачко эндорфинов. Ее руки были теплыми, неторопливыми, бесконечно терпеливыми и бесконечно уверенными.
Наслаждение.
Я купался в ощущениях.
— Ладно, — сказала она неизвестно сколько времени спустя. — Как тебе?
— Неописуемо, — ответил я.
— Ты всегда так говоришь, когда я тебя касаюсь, — в голосе ее я услышал улыбку.
— Я не виноват, что это всегда так.
— Подлиза, — сказала она, и пальцы ее легонько шлепнули по моему плечу. — Дай мне встать, обезьяна.
— А если я не хочу?
— Ох уж, эти мужчины. Стоит уделить вам хоть каплю внимания, и вы превращаетесь в натуральных неандартальцев.
— Угхм, — отозвался я и медленно сел, ожидая приступа дурноты при оттоке крови от головы. Этого не случилось.
Я нахмурился и ощупал череп. Сбоку обнаружился синяк, которому полагалось болеть как черт-те что. Вместо этого я ощутил при нажатии лишь легкий дискомфорт. Мне приходилось получать по тыкве, и не раз. Я знаком с последствиями хорошего удара. Это напоминало именно такой, только спустя неделю.
— Я долго лежал в отключке?
— Где-то часов восемь, да? — пожала плечами Элейн. Она встала с кровати и потянулась. Смотреть на это оказалось на все сто так же приятно и интригующе, как мне помнилось с давних пор. — Я, типа, не слежу за временем, когда сконцентрирована на чем-то.
— Я помню, — прошептал я.
Элейн застыла, и ее зеленые глаза затуманились, встретившись с моими. Минуту мы как-то расслабленно, благостно молчали.
— Надеюсь, что помнишь.
Сердце мое дернулось, забилось быстрее, и в голове принялись роиться всякие мысли.
Мысли, ни одна из которых не могла быть на текущий момент реализована.
Я увидел, что Элейн одновременно со мной пришла к тому же выводу. Она опустила руки и снова улыбнулась.
— Извини, — сказала она. — Я, наверное, засиделась немножко, — и вышла в ванную.
Я подошел к окну и, раздвинув ребра дешевых жалюзи, выглянул на улицу. Мы находились где-то в южной части города. На улице стояли сумерки, и по мере того, как удлинялись, выползая из-под домов тени, по одному начинали зажигаться фонари. Я пошарил взглядом по окрестностям, но не увидел ни разрезавших воду акульих плавников, ни круживших в небе стервятников, ни заурядных вампиров там, или вурдалаков не увидел. Впрочем, из этого вовсе не следовало, что их нет поблизости.
Я подошел к двери и осторожно коснулся ее левой рукой. Элейн наложила на нее заклятие-оберег — почти незаметное, но крепко сработанное, достаточное, чтобы отшвырнуть любого, кто попытался бы открыть дверь футов на десять-двенадцать. Идеальная штука для тех случаев, когда ты ожидаешь неприятностей и готов в любой момент сделать ноги. Достаточно дождаться, пока нехорошего парня выбросит в окно, а потом слинять, пока тот не пришел в себя.
Я услышал, как Элейн выходит за моей спиной из ванной.
— Так что случилось? — спросил я.
— А что ты помнишь?
— Мадригал открыл огонь из автомата. Яркая вспышка. Потом я был уже в воде.
Элейн остановилась рядом со мной и тоже выглянула наружу сквозь жалюзи. Рука ее коснулась моей, и пальцы наши сами собой переплелись в до боли знакомом жесте. На мгновение в груди моей заныло от новой волны воспоминаний о тех полузабытых уже днях.
Элейн чуть вздрогнула и закрыла глаза. Пальцы ее легко сжали мои.
— Мы уже боялись, он тебя убил, — призналась она. — Ты упал, а пули крошили лед вокруг тебя. Ты провалился в воду, и тогда вампир… как ты его назвал, Мадригал? Он скомандовал вурдалакам, чтобы те добили тебя в воде. Я отослала Оливию и остальных на берег, а сама с Томасом прыгнула в воду искать тебя.
— Кто двинул меня по башке? — спросил я.
Элейн пожала плечами.
— Или пуля отрикошетила от твоего толстокостного черепа, не пробив ветровки, или ты сам ударился о льдину.
Что ж, пуля вполне могла отрикошетить от моей башки — спасибо заговоренной коже моей ветровки. Мысли о таком хорошо отрезвляют — даже меня.
— Спасибо, — сказал я. — Что вытащила.
Элейн повела бровью, закатила глаза и вздохнула.
— Ну, я скучала… надо же было чем-то себя занять.
— Я так и думал, — заверил я ее. — Что Томас?
— С ним все в порядке. Он оставил машину рядом с портом. Я села за руль этой твоей клоунской тачки, и мы все кое-как затолкались в две машины и убрались оттуда. Если повезет, у Мадригала будет больше проблем с полицией, чем у нас.
— Не, — убежденно мотнул головой я. — Слишком просто. Он улизнул. Где Томас?
— Он сказал, что подежурит на входе, — Элейн нахмурилась. — Вид у него был… бледный очень. Он отказался остаться с теми, кого он спас. Со мной тоже, если на то пошло.
Я хмыкнул. Там, в порту, Томас выступал, так сказать, в форме супервампира. Даже при нормальных обстоятельствах он чертовски силен для мужчины его роста и сложения. Но даже чертовски сильные мужчины не бросаются в рукопашную с вурдалаками, вооруженные только большой палкой — тем более, они не выходят из нее целыми и невредимыми. Томас мог добавлять себе сил — и немало сил — но не навсегда. Демоническая составляющая души моего брата превращала его в богоподобное создание, но она же разжигала его голод, сжигая все жизненные силы, что он накапливал к этому времени в обмен на повышение, так сказать, технических характеристик.
После такой потасовки Томас не мог не испытывать голода. Такого голода, что он не мог положиться на свою выдержку в помещении, полном тех, кого он считал… гм… съедобными. В число которых входили все спасенные, кроме детей, ну и меня.
Должно быть, это причиняло ему боль.
— А что с Орденом? — тихо спросил я.
— Не хотела возвращаться до тех пор, пока не буду уверена, что верну туда всех в целости и сохранности. Я звонила им раз в два часа проверить, все ли у них в порядке. Сейчас еще раз позвоню.
Еще не договорив, она сняла трубку и набрала номер. Я ждал. Она молчала. Выждав несколько секунд, она положила трубку.
