— Позвони Ларе, — попросил я. — Передай ей от меня пару слов.
Томас прищурился.
— Каких?
Я оскалил зубы в ответной улыбке.
Глава ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Возможно, Мёрфи и не руководила больше Отделом Специальных Расследований, но я не думаю, чтобы это меняло что-либо для работавших там детективов. Ей требовалась помощь, и стоило ей позвонить, как они приезжали. Вот и все.
Для них. Для Мёрфи все только еще начиналось. Ей приходилось выдумывать удобоваримые истории для полицейского начальства. Это входило в ее обязанности. О нет, эти сообщения о нападениях вампиров — результат наркотических галлюцинаций. Тролль? Очень крупный и уродливый мужчина, возможно пьяный и обдолбанный. Он скрылся, следствие по делу ведется. Все на это покупаются, потому что именно за это О.С.Р. и платят — за то, чтобы они давали объяснения страшилкам.
Мёрфи стоило бы пойти в писатели, столько фантастики она пишет.
Мы устроили грандиозную бучу, но Мёрф и ее приятели, копы из О.С.Р., как-нибудь уложат ее в отчете в рамки разумного. Сейчас модно во всем видеть терроризм. Значит, в отчете, возможно, упомянут террористов. Свихнувшихся религиозных фанатиков и террористов, которые заложили зажигательные бомбы в жилой дом и ее машину, и они же, несомненно, взорвали номер в дешевом мотеле. Трупов убирать за ними не пришлось — пострадала всего одна женщина, и то не слишком серьезно. Я поспорил сам с собой, предложить ли ей добавить в отчет фрагмент с собакой. Люди любят собак. Добавив собаку в отчет трудно ошибиться.
— Верно, Мыш? — спросил я.
Мыш с несчастным видом покосился на меня. Томас увел женщин и детей с места происшествия и теперь разбирался с тем, что осталось от Скави. Я тем временем сводил Мыша в автомойку и смыл с него кровь водой из шланга. Шерсть у Мыша почти не пачкается, но уж если впитывает влагу, то никак не меньше пятидесяти галлонов, и очень долго не сохнет. Ему это не нравится, так что сейчас он явно чувствовал себя оскорбленным в лучших чувствах.
— Все любят сцены с собаками, — сказал я.
Мыш шумно вздохнул, тряхнул головой и положил ее на лапы, вежливо игнорируя меня.
Нет, все-таки мало меня уважают.
Я сидел на банкетке у двери травматологического отделения больницы. Мыш лежал рядом, привалившись боком к моей ноге, чтобы ни у кого не возникало вопросов, с кем он. Ночь выдалась нелегкая, и несмотря на волшебные руки Элейн, головная боль понемногу оживала. Я занимал себя мыслями о том, кого мне больше винить в этом, ментальный образ Коула или Мадригала с его дурацким автоматом.
Плечистый парень в коричневой форменной рубахе подошел ко мне так, как положено правильным охранникам на Среднем Западе: мило и дружелюбно до тех пор, пока не приходит время забыть про дружелюбие. Мораль и смысл киношек с Патриком Суэйзи бессмертны.
— Прошу прощения, мистер, — произнес он крайне доброжелательным тоном, как бы невзначай положив ладонь на рукоять дубинки. — С собаками нельзя. Правила больничные.
Я все-таки очень устал.
— А если я его не уведу, — спросил я его, — вы что, меня тонфой насмерть замолотите?
Он заморгал и уставился на меня.
— Чего?
— Тонфой, — повторил я. — Представляете, сколько еды плохо переваривается ради того, чтобы вы могли работать? Все ножи неточенные.
Он улыбнулся, явно классифицировав меня как «пьяного, не представляющего опасности», и сделал рукой жест, типа, «пройдемте».
— Ваша дубинка, — пояснил я. — В Японии такая называется «тонфа». Изначально она служила осью для мельничных жерновов и больших точильных кругов в кузнице. В Юго-Восточной Азии, на Окинаве, скажем, народ начал пользоваться ею в качестве импровизированного оружия, когда большие, дружелюбно настроенные охранники вроде вас конфисковали все настоящее оружие в интересах общественной безопасности.
Улыбка его чуть померкла.
— Ладно, приятель, — произнес он и положил руку мне на плечо.
Мыш открыл глаза и поднял голову.
То есть, ничего больше. Он не рычал на плечистого парня. Он не показал ему зубов. Подобно самым опасным из известных мне людей, он не испытывал нужды в показухе. Он просто, типа, принял это к сведению — с исключительно заинтересованной точки зрения.
Парень-охранник выказал достаточную сообразительность и быстро отступил на шаг. Рука его отпустила дубинку и потянулась к рации. Порой даже Патрику Суэйзи требуется помощь.
Из двери вышла Мёрфи с болтающимся на цепочке жетоном.
— Полегче, парень, — сказала она, обменявшись с охранником кивками, и ткнула пальцем в мою сторону. — Он с нами. А собака специально дрессирована, чтобы оказывать помощь инвалидам.
Брови у парня недоверчиво поползли вверх.
— У меня рот частично парализован, — пояснил я. — Поэтому у меня сложности с чтением. Пес помогает мне с длинными словами. Ну там, подсказывает, на себя или от себя открывается дверь, и все такое.
Мёрфи смерила меня буравящим взглядом и снова повернулась к охраннику.
— Вот видите? Потерпите его еще пару минут, не больше.
Охранник с сомнением покосился на меня, но кивнул.
— Ладно. Я еще загляну узнать, не понадобится ли вам что-нибудь.
— Спасибо, — невозмутимо отозвалась Мёрфи.
Охранник отошел. Мёрфи вздохнула и села рядом со мной, так, что между нашими ногами лежал Мыш. Пес нежно потерся об ее ногу и снова затих.
— Он вернется посмотреть, не нужна ли тебе помощь, — серьезным тоном сообщил я Мёрфи. — А то вдруг такая лапочка, как ты, нарвешься на неприятности с большим психом вроде меня.
— Мыш, — сказала Мёрфи. — Если я сейчас нокаутирую Гарри и напишу на его чугунном лбу несмываемым маркером «Невыносимый зануда», ты поможешь ему это прочитать?
Мыш покосился на Мёрфи и вопросительно склонил голову набок. Потом чихнул и снова положил морду на лапы.
— Зачем ты его мучил? — спросила меня Мёрфи.
Я мотнул головой в сторону телефона-автомата рядом с кофейным автоматом.
— Жду звонка.
— А-а, — вздохнула Мёрфи. — А где Молли?
— Засыпала на ходу. Я попросил Роулинза отвезти ее домой.
Мёрфи хмыкнула.
— Я обещала тебе поговорить о ней.
— Угу, — кивнул я.
— То, что ты сделал, Гарри… — Мёрфи покачала головой.
— Ей это нужно, — сказал я.
— Ей это нужно? — скептически переспросила Мёрфи.
Я пожал плечами.
— У девочки талант. Ей кажется, она знает больше других. Это опасно.
Мёрфи нахмурилась, но слушала, не перебивая.
