Мёрфи бросила на меня взгляд искоса.
— Я же говорила…
Я ухмыльнулся и открыл рот, чтобы ответить, но тут зазвонил телефон.
Я вскочил так быстро, как мог и сорвал трубку.
— Дрезден.
Голос у Джона Марконе звучал так же спокойно и невозмутимо, как всегда.
— Вы, должно быть, держите меня за сумасшедшего.
— Вы прочитали бумаги, что я переслал вам?
— Как и мой консультант в «Монок-Секьюритиз», — ответил Марконе. — Это не значит, что…
Я перебил его исключительно потому, что знал, насколько это его раздражает.
— Послушайте, мы оба понимаем, что вы все равно собираетесь сделать это, а я слишком устал, чтобы ходить вокруг да около, — заявил я. — Чего вы хотите?
Последовало секундное молчание, которое я не мог целиком списать на раздражение. Вести себя по-детски с кем-то вроде Марконе приносит большое моральное удовлетворение.
— Скажите «пожалуйста», — произнес Марконе.
Я зажмурился.
— Чего?
— Скажите «пожалуйста», Дрезден, — все так же невозмутимо ответил он. — Попросите меня.
Я закатил глаза.
— Дайте подумать.
— Мы оба понимаем, что я вам нужен, Дрезден, и я слишком устал, чтобы ходить вокруг да около, — я буквально воочию видел акулью улыбку на его лице. — Скажите «пожалуйста».
Несколько секунд я пыхал паром, пока не сообразил, что, делая это, должно быть, доставляю ему большое моральное удовлетворение, а этого я допустить не мог.
— Ладно, — сказал я. — Пожалуйста.
— Как следует попросите, — посоветовал Марконе.
В мозгу моем сразу зароились разные пироманиакальные фантазии, но я сделал глубокий вдох и оглушил свою гордость тазером.
— Очень прошу.
— Очень-очень.
— А пошли вы, — сказал я и повесил трубку.
Я пнул ногой железное основание торгового автомата и выругался себе под нос. Должно быть, Марконе сейчас хихикал про себя. Коз-зел. Я вернулся к Мёрфи.
Она подняла на меня взгляд. Я промолчал. Она чуть нахмурилась, но кивнула и продолжила разговор с того места, где мы остановились.
— Нет, серьезно. Почему ты предпочел бы, чтобы Элейн подольше не вставала?
— Тогда ей не придется участвовать в том, что произойдет дальше.
Некоторое время Мёрфи молчала.
— Ты думаешь, — сказала она наконец, — Мальвора собирается разыграть свою карту в борьбе за власть в Белой Коллегии?
— Угу. Если кто-нибудь напомнит ему, что случилось с мистером Скави, они заявят, что он пытался украсть их победу, и что их операция завершена успешно.
— Другими словами, — сказала Мёрфи, подумав еще немного, — они победили. Мы из кожи вон лезли в попытках остановить Скави, чтобы этого не случилось. И все равно это происходит.
— Действует на психику, правда?
— Что из этого следует? — спросила Мёрфи. — В общем и целом?
Я пожал плечами.
— Если им это удастся, это выведет Белую Коллегию из нынешнего, близкого к нейтральному состояния. Переведет их в ряды союзников Красных. Они объявят открытым сезон охоты на людей вроде Анны, и на протяжении нескольких следующих лет мы будем иметь несколько десятков тысяч без вести пропавших и самоубийств.
— Большей части которых власти просто не заметят, — тихо заметила Анна. — И так ведь сколько людей пропадает без вести. Что такое несколько тысяч в масштабе всей страны?
— Статистика, — сказал я.
Она помолчала.
— А что потом?
— Если вампирам удастся действовать достаточно скрытно, война обострится. Совету придется рассредоточить и без того немногочисленные силы. И если ничего не изменится… — я пожал плечами. — Мы проиграем. Сразу, или через пару десятилетий… рано или поздно, но проиграем.
— А потом, — настаивала Мёрфи. — Если Совет проиграет войну?
— Тогда… что ж, тогда вампиры смогут делать почти все, что им заблагорассудится, — ответил я. — Они захватят власть. Красная Коллегия завладеет теми регионами, где и без них царят хаос, коррупция и нищета. Они переберутся из Центральной Америки в Африку, на Ближний Восток — во все те места, по которым потоптался в свое время Сталин, и которые до сих пор не оправились до конца. Бедные регионы Азии, конечно. Ну, и потихоньку будут завинчивать гайки. Белая Коллегия распространится в те места, которые считают себя цивилизованными, просвещенными, и которые не верят в сверхъестественное, — я пожал плечами. — Вы, ребята, окажетесь предоставлены самим себе.
— Ребята? — не поняла Мёрфи.
— Люди, — пояснил я. — Нормальные, живые люди.
Мыш чуть сильнее прижался башкой к моему башмаку. Наступила тишина, только я кожей ощущал на себе взгляд Мёрфи.
— Да ладно, Кэррин, — сказал я, подмигнул ей и устало поднялся на ноги. — Пока я жив, этому не бывать.
Мёрфи тоже встала.
— У тебя есть план действий, — заявила она.
— У меня есть план действий.
— Что за план, Гарри?
Я сказал.
Некоторое время она молча смотрела на меня.
— Ты с ума сошел, — сказала она.
— Мысли позитивнее, Мёрф. Ты называешь это сумасшествием. Я называю непредсказуемым.
Она пожевала губу и мотнула головой.
— Нет у меня более положительных эпитетов, нежели «безумный».
— Ты в игре?
Мёрфи напустила на себя обиженный вид.
— У тебя хватает наглости спрашивать?
— Ты права, — кивнул я. — О чем я только думал?
Мы вышли вместе.
Глава ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Я встал поздно: пришлось готовиться к тому, что, как я надеялся, поможет мне убрать Мадригала и его дружка Мальвора, и тем самым положит конец борьбе за власть в Белой Коллегии. После чего, возможно, в моих силах будет обращать воду в вино и ходить по воде… впрочем, с формальной точки зрения последнее я уже проделал накануне.
Покончив с приготовлениями, я дотащился до кровати и уснул — не слишком надолго. Слишком много снов снилось о том, что может пойти не так.
Я рылся в леднике в поисках чего-нибудь на завтрак, когда Ласкиэль снова явила мне свой образ. Как-то подавленно она себя вела, и в голосе ее мне померещилось нечто, чего я слышу в нем очень и очень редко: неуверенность.
— Ты думаешь, она вообще способна измениться?
— Кто?
— Твоя ученица, конечно, — ответила Ласкиэль. — Ты правда веришь в то, что она изменится? Что она сможет владеть собой так, как ты от нее требуешь?
