Она повиновалась, прижавшись к двери спиной и отталкиваясь от пола ногами. Это далось ей ценой кряхтения и некоторой потери достоинства, но дверь она закрыла.
— Ты дверь с трудом закрываешь, — сказал я. — Но считаешь, что ты готова к бою с Белой Коллегией?
Она мотнула головой и открыла рот, чтобы сказать что-то, но я ей не дал.
— Ты опять ослушалась меня. Ты опять здесь, хотя я приказал тебе сидеть дома.
— Да, — пролепетала она. — Но…
— Но ты считаешь меня безмозглым идиотом, неспособным самостоятельно принимать подобные решения, и ты все равно хочешь идти со мной?
— Все не так, — сказала она.
— Правда? — я воинственно задрал подбородок. — Сколько бусин ты можешь поднять, двоечница?
— Но…
— Сколько бусин? — рявкнул я.
Она с жалким видом отпрянула от меня. Потом сняла с запястья браслет и подняла его так, чтобы тяжелые черные бусины скользнули вниз. Она уставилась на него усталым, загнанным взглядом и прикусила губу.
— Гарри? — тихо спросила она.
Голос у нее был совсем детский.
— Да? — отозвался я очень мягко.
— Почему это так важно? — спросила она, продолжая смотреть на браслет.
— Это важно, если ты хочешь пойти на это дело со мной, — так же тихо ответил я.
Она тряхнула головой и несколько раз моргнула. Это не помешало слезинке скатиться по ее щеке.
— Но я как раз об этом. Я… я не хочу идти. Я не хочу видеть это… — она покосилась на Мыша и поежилась. — Ну, крови и всего такого. Я не помню, что случилось, когда вы с мамой спасали меня из Арктис-Тора. Но я не хочу видеть ничего такого. Я не хочу, чтобы это случилось со мной. Я не хочу никому причинять боль.
Я издал негромкий, неопределенный звук.
— Тогда зачем ты пришла?
— П-потому, — пробормотала она, с трудом подбирая слова. — Потому, что мне нужно сделать это. Я знаю: то, что вы делаете — необходимо. И правильно. И я знаю: вы делаете это потому, что вы один это можете. И я хочу помочь.
— Ты думаешь. Ты достаточно сильна, чтобы помогать? — спросил я ее.
Она снова прикусила губу и на мгновение встретилась со мной взглядом.
— Мне кажется… мне кажется, не так важно, насколько сильна моя магия. Я знаю, я не… я не умею делать это так, как вы. Ну там, стрелять, и драться, и… — Она подняла подбородок и постаралась взять себя в руки. — Но я умею больше, чем большинство остальных.
— Ты кое-что умеешь, — признал я. — Но ты должна понять одну вещь, детка. Это мало что значит, когда дело пахнет керосином. Там не будет времени подумать или переделать все правильно.
Она кивнула.
— Все, что я могу обещать — это что я не брошу вас, когда буду нужна. Я сделаю все, что вы считаете, я могу сделать. Я могу остаться здесь и сидеть на телефоне. Или могу вести машину. Или идти сзади и светить фонариком. Все, что вы скажете, — она снова встретилась со мной взглядом, на этот раз увереннее. — Но я не могу отсиживаться дома, в безопасности. Мне нужно быть частью этого. Мне нужно помогать вам.
Послышался неожиданный, резкий звук — это лопнула нить браслета, и черные бусины полетели вверх с такой силой, что отрикошетировали от потолка и разлетелись по всей комнате. Даже Мистер оторвался от дареного мешочка кошачьей мяты и, настороженно навострив уши, следил на ними взглядом.
Я подошел к девочке, потрясенно глядевшей на свисавшую из ее пальцев пустую нить.
— Это ведь был вампир, правда? — спросил я. — Тот, который умер у тебя на глазах?
Она уставилась на меня и заморгала. Потом опустила взгляд на раскатившиеся бусины.
— Я… я ведь не видела его, Гарри. Я его чувствовала. Ну, не знаю, как это объяснить — чувствовала у себя в голове. Примерно так, как ту бедную девушку. Только это было ужасно.
— Да, — кивнул я. — Ты восприимчива. Это жутковатый талант, и порой он становится изрядной помехой. Впрочем, в данном случае я рад, что он у тебя есть.
— Почему? — прошептала она.
Я махнул рукой в сторону раскатившихся бусин.
— Прими поздравления, детка, — негромко сказал я. — Ты готова.
Она уставилась на меня, недоуменно склонив голову набок.
— Что?
Я взял у нее из пальцев пустую нить и натянул ее между пальцами.
— Все дело не в силе, Молли. С самого начала не в ней. Силы у тебя полно.
Она мотнула головой.
— Но… все это время…
— Бусины и не должны были подниматься. То есть, как я сказал, сила не имела к этому никакого отношения. Тебе недоставало не силы, а мозгов, — я легонько постучал пальцем по ее брови. — Ты должна была открыть глаза. Ты должна была как следует осознать, насколько опасны эти штуки. Осознать границы своих возможностей. И понять, почему иногда нужно делать такое.
— Но я всего… я только сказала, что испугалась.
— После такого приключения? Но это разумно, детка, — заверил я ее. — Я тоже боюсь. Каждый раз, когда такое случается, это меня пугает. Только не сила помогает пройти такое и остаться живым. Не сила, а ум. Я побеждал людей и тварей куда сильнее, чем я, потому что они не шевелили мозгами или делали это хуже, чем я. Дело не в мускулатуре, детка, пусть даже и магической. Дело в подходе. И в твоей голове.
Она медленно кивнула.
— И еще в том, чтобы делать что-то, когда причина правильная.
— И еще, ты бросаешься в это дело не только потому, что ты достаточно сильна, чтобы сделать это, — сказал я. — Ты делаешь это потому, что у тебя и выбора-то не слишком много. Ты делаешь это потому, что не считаешь для себя приемлемым просто повернуться, и уйти, и жить после этого в ладу с собой.
Секунду она смотрела на меня, потом глаза ее расширились.
— Иначе получается, что ты используешь силу ради силы.
Я кивнул.
— А сила, Молли, имеет свойство портить человека. Очень легко пристраститься к ее использованию. Надо учиться тому, чтобы обращаться к ней только в нужных случаях, или…
— Или сила сама начнет диктовать тебе, — договорила Молли. То есть, она слышала этот аргумент от меня, и не раз, но впервые она произносила эти слова медленно, с пониманием — похоже, искренним.
— Не повторяя их за мной по-попугайски. — Она подняла взгляд на меня.
— Потому вы и делаете это. Ну, когда помогаете людям. Используете силу не для себя, но для кого-то другого.
— И для этого тоже, — согласился я. — Угу.
— Я… того… очень дура, да?
— Есть разница между тем, чтобы понимать это здесь, — я снова легонько постучал пальцем ей по лбу, — и знать вот этим, — я коснулся ее футболки чуть выше солнечного сплетения. — Ясно?
