Она медленно кивнула. Потом взяла у меня нить и повязала себе на запястье — длины нити как раз хватило для этого. Она подняла руку так, чтобы я видел нить.
— Это чтобы я не забывала.
Я улыбнулся и обнял ее за плечи. Она ткнулась носом мне в плечо.
— А вы такие уроки получали?
— В изобилии, — кивнул я. — От того старого ворчливого шотландца на ферме в Озарке.
— А когда я перестану чувствовать себя дурой?
— Когда я перестану себя так чувствовать, обязательно дам тебя знать, — ответил я, и она рассмеялась.
Я выпрямился и посмотрел ей в глаза.
— Ты еще в игре?
— Да, — коротко ответила она.
— Тогда ты едешь со мной и Рамиресом. Мы остановимся у въезда в поместье, и ты останешься — поняла, останешься — в машине.
Она серьезно кивнула.
— Что мне делать?
— Держать ухо востро. Фиксируй все подозрительное. Не говори ни с кем. Если кто-нибудь направится в твою сторону, отъезжай подальше. Если покажется компания нехороших парней — ну, или один, но нехороший — посигналь и уезжай.
— Хорошо, — кивнула она. Вид она, правда, имела чуть бледный.
Я достал из кармана маленький серебряный цилиндрик.
— Это ультразвуковой свисток. Мыш слышит его за милю. Если у нас будут неприятности, я посвищу, и он начнет лаять. Он покажет, где мы находимся. Постарайся подогнать машину как можно ближе к этому месту.
— То есть, Мыш останется со мной, — сказала она, заметно успокаиваясь.
Я кивнул.
— Почти всегда лучше работать не в одиночку.
— Что… что если я сделаю что-нибудь не так?
Я пожал плечами.
— Что тогда? Такое всегда возможно, Молли. Но никогда не ошибается только тот…
— …кто ничего не делает, — договорила она.
— Умница, — я положил руку ей на плечо. — Послушай. Ты далеко не дура. Я научил тебя всему, что сам знаю о Белой Коллегии. Смотри в оба. Шевели мозгами — ты это умеешь. Если запахнет жареным, а я не посвищу, уезжай к чертовой матери. Если я не подам сигнала до десяти вечера, тоже уезжай. Поезжай прямиком домой и скажи своим.
— Хорошо, — тихо сказала она. Потом сделала глубокий вдох и нервно выдохнула. — Страшно это все.
— И мы все равно это делаем.
— Значит, мы храбрые, да?
— Если у нас получится, да, — хмыкнул я. — А если нет — дураки.
Глаза ее на мгновение округлились, а потом она откинула голову и расхохоталась от всей души.
— Ну что, — спросил я. — Готова?
— Готова, сэр.
— Хорошо.
На улице захрустел под колесами Жучка гравий — вернулся Рамирес.
— Ладно, двоечница, — сказал я. — Бери Мыша на поводок и пошли. Займемся делом.
Глава ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Шато-Рейт мало изменился со времени моего предыдущего визита. Это одна из немногих положительных сторон общения с не-смертными: они плохо приспосабливаются к изменениям и по возможности избегают их сами.
Это довольно большая территория на север от города, и ландшафт здесь на удивление разнообразен: полоски ровной, плодородной земли, из фермерских владений превратившиеся в дорогие загородные участки. Десятки маленьких речек и ручьев изрезали холмы и долины сильнее, чем принято ожидать от Среднего Запада. Деревья в этих краях растут необычайно высоко…в общем, захоти я купить здесь хоть крошечную лачугу, и она обошлась бы мне в сумму, равную пяти или шести моим годовым доходам.
Шато-Рейт окружен целым лесом этих древних, исполинских деревьев, словно кто-то пересадил сюда из Британии кусок Шервудского Леса. С окружающих поместье дорог замка не видно. Насколько я помнил, чтобы попасть к замку (тоже очень и очень немаленькому), нужно проехать не меньше полумили по лесу.
Примечание: пешком и в одиночку вам из замка не уйти. Во всяком случае, до тех пор, пока в нем хозяйничают вампиры.
Впрочем, одно отличие я все-таки заметил. Каменная стена высотой добрых восемь футов никуда не делась, зато по верху ее тянулась теперь двойная спираль колючей проволоки, а по периметру ее расставили фонари. Приглядевшись, я обнаружил и видеокамеры. Старый лорд Рейт недолюбливал современные охранные системы, предпочитая им традиционных телохранителей. Похоже, Лара относилась к потенциальным угрозам серьезнее и прислушивалась к рекомендациям смертных экспертов. По крайней мере, всякую смертную шушеру это наверняка отпугивало, а смертных врагов у Коллегии всегда предостаточно.
Что важнее, это кое-что говорило об особенностях Лариного правления: она нашла квалифицированных сотрудников и с уважением относилась к их мнению. Возможно, она и не производила впечатления такого непререкаемого авторитета, как лорд Рейт — впрочем, лорд Рейт уже не заведовал спектаклем, пусть в магическом сообществе об этом и не знали.
Еще я отметил про себя, что, возможно, сослужил Совету и всему остальному миру не самую лучшую службу, помогая Ларе взять власть. Лорда Рейта отличали избыточные гордыня и самоуверенность. У меня сложилось ощущение, что Лара в качестве фактического Белого Короля окажется куда более дееспособной и еще более опасной.
И вот он я, явился — не запылился, чтобы снова помочь ей и еще сильнее укрепить ее власть.
— Останови здесь, — негромко сказал я Молли. До ворот в поместье оставалось еще не меньше четверти мили. — Ближе пока не надо.
— Хорошо, — кивнула Молли и остановила Жучка — на левой обочине, как я с одобрением отметил про себя. Если бы кто-то попытался подойти к ней, ему пришлось бы пересечь асфальтовую полосу.
— Мыш, — сказал я. — Оставайся с Молли и слушай нас. Береги ее.
Мыш печально посмотрел на меня с заднего кресла, где он сидел с Рамиресом, но подался вперед и положил свою мохнатую морду мне на плечо. Я обнял его.
— Да не переживай ты, — сказал я ему нарочито грубовато. — С нами все будет в порядке.
Он стукнул раз хвостом по спинке сидения, потом переложил башку на плечо к Молли, которая сразу же принялась утешать его, чесать за ухом и заниматься прочими нежностями, хотя собственное ее лицо тоже не выражало особого счастья.
Я постарался как можно безмятежнее улыбнуться девушке и выбрался из машины. Летние сумерки быстро темнели, но было еще слишком жарко, чтобы одевать ветровку. Все же я облачился в нее; более того, поверх нее я накинул еще серый плащ Стража. Под всем этим я одел белую шелковую рубашку и черные грузчицкие штаны — ну и, само собой, тяжелые бутсы.
— Шляпа, — пробормотал я. — Шпоры. Клянусь, в следующий раз обязательно.
Рамирес выбрался из машины, весь увешанный пистолетами, гранатами, мечами и с посохом в правой руке. Он помедлил, натягивая на руку перчатку из толстой кожи, защищенной узкими стальными пластинами, на которых виднелись петроглифы — то ли ацтекские, то ли ольмекские, то ли еще какие-то.
