Молли одарила меня ленивой, томной улыбкой.
— Это как раз из тех вещей, о которых вы предпочли бы не слышать от меня, Гарри.
Баттерс деликатно кашлянул.
— Их еще используют… э-э… для развлечения.
Я почувствовал, как розовеют мои щеки.
— Ну… да. Конечно. Баттерс, у вас маркера не найдется?
Он достал из стола маркер, кинул мне, а я сунул его в руку Молли.
— Покажи, где именно.
Она кивнула, легла на спину и закатала футболку с пуза. Потом закрыла глаза, сняла с маркера колпачок и медленно, сосредоточенно хмурясь, ткнула фетровой головкой в нижнюю часть живота. Еще и еще.
Когда она закончила, на животе ее отчетливо виднелись черные буквы: ИСХ. 22.18.
Снова Исход.
— Леди и джентльмены, — тихо произнес я. — Мы имеем дело с серийным убийцей.
Глава ЧЕТВЕРТАЯ
Всю обратную дорогу Молли молчала. Просто прижалась виском к холодному стеклу Жучка и сидела так с полуприкрытыми глазами. Возможно, ловила последние отголоски наслаждения.
— Молли, — произнес я как мог мягче. — Героин тоже доставляет удовольствие. Можешь спросить Рози с Нельсоном — они подтвердят.
Легкая, довольная улыбка исчезла с ее лица, и она пристально посмотрела на меня. Потом брови медленно сдвинулись в раздумье, а еще через несколько минут лицо ее скривилось в болезненной гримасе, словно ее вот-вот стошнит.
— Это ее убило, — произнесла она наконец. — Убило. То есть, казалось, это так приятно… а на самом деле все не так.
Я кивнул.
— Она этого даже не поняла. У нее даже шанса спастись не было, — лицо у Молли скривилось еще сильнее. — Это ведь вампир, да? Из Белой Коллегии? Ну, которые питаются энергией секса?
— Вполне возможно, — тихо ответил я. — Впрочем, в Небывальщине и кроме них полно созданий, питающихся подобным образом.
— И она погибла в гостинице, — кивнула Молли. — Там, где порог не мог защитить ее от демона.
— Верно мыслишь, кузнечик, — хмыкнул я. — Если взять в расчет то, что остальные жертвы убиты не в стиле Белой Коллегии, приходишь к выводу, что убийц двое, если не больше, или же действовал один, но меняя технологию. Для более конкретных выводов информации маловато.
Она нахмурилась.
— И что нам делать теперь?
С минуту я молчал, думая о том же.
— Надо вычислить, что общего имели все эти жертвы. Если это общее, конечно есть.
— Ну, все они мертвы, — предположила Молли.
Я против воли улыбнулся.
— Не считая этого.
— Ладно, — кивнула она. — Что собираетесь предпринять вы?
Я мотнул головой в сторону лежавшей на торпедо у ветрового стекла стопки протоколов, что дал мне Баттерс.
— Начну с этого. Посмотрим, не удастся ли нарыть чего-нибудь. Потом повстречаюсь с кое-какими людьми, порасспрашиваю их кое о чем.
— А что делать мне? — спросила она.
— Посмотрим. Сколько бусин сможешь поднять и удержать?
С минуту она молча испепеляла меня взглядом. Потом сняла с левого запястья связку бус и оставила ее болтаться в воздухе. Бусины соскользнули вниз, оставив два-три дюйма свободной нити.
Молли пристально уставилась на связку — я сам смастерил это нехитрое устройство, помогающее тренировать сосредоточенность и отрешенность. В нашем ремесле это умение часто оказывается едва ли не решающим. Вся магия основана на энергиях изначального творения, и — хотите вы этого или нет — она реагирует на ваши мысли и эмоции. Стоит вашей мысли свернуть чуть в сторону или запутаться, стоит вам чуть отвлечься от того, что вы делаете — и ваша магия откликнется на это самым непредсказуемым, а зачастую и опасным образом.
Молли все еще проходила азы этого. Поймите меня правильно, девочка обладала немалыми способностями, но вот осознанности действий ей пока недоставало. Именно этому и пытался я ее обучить последний год с небольшим — ответственному, осторожному обращению со своими способностями. Ну, и тем опасностям, которые таит в себе наше ремесло. Для занятий магией Молли необходимо было иметь на плечах достаточно разумную башку; в противном случае это могло бы стоить ей жизни… а возможно, и мне тоже.
Молли была колдуньей.
Она использовала магию для того, чтобы копаться в сознании двоих своих друзей, пытаясь освободить их от наркотической зависимости, однако к этим мотивам примешивались личные эмоции, так что результат вышел довольно-таки жуткий. Один из этих двоих до сих пор не оправился от этого окончательно, другая выздоровела, но не без проблем.
Белый Совет обыкновенно казнит вас за первое же нарушение Законов Магии. Единственное исключение из этого правила допускается в случае, если член Совета берет на себя ответственность за перевоспитание колдуна, доказав при этом, что тот действовал с благими намерениями и искренне заблуждался. Если ему это удавалось — что ж, хорошо. Если нет, колдуна казнили. Равно как и поручившегося за него чародея.
Я сам был таким колдуном. Черт, да изрядная часть Совета до сих пор считает меня этакой бомбой со взведенным часовым механизмом, способной рвануть в любой момент. Когда Молли — связанная, с закрытым капюшоном лицом — предстала перед Советом, я выступил в ее защиту. Я не мог поступить иначе.
Черт, порой я очень и очень жалел об этом своем решении. Стоит только раз испытать мощь черной магии, и потом ужасно трудно удержаться от соблазна использовать ее еще раз. И еще. Моллины ошибки вели ее как раз в том направлении. Сердце-то у девочки доброе, и я это прекрасно знаю — просто она еще ужасно юна. Она выросла в семье с жестко заведенными порядками; стоило ей сбежать и зажить собственной жизнью, как свобода ударила ей в голову. Теперь она вернулась к родителям, но до душевного равновесия и самоконтроля, без которых в нашем чародейском ремесле не выжить, ей было еще ой как далеко.
Дело в том, что научить человека метать в цель заряд испепеляющей энергии не так уж и сложно. Гораздо сложнее научить его тому, зачем это делать, зачем этого не надо делать, и когда надо поступать так или иначе. Молли видела в магии идеальное решение любых проблем. На самом деле это не так, и ей предстояло еще понять это.
Собственно, для этого я и смастерил браслет.
Долго — почти целую минуту — она, сморщив лоб от напряжения, смотрела на связку, и верхняя бусина, наконец, шевельнулась, поползла вверх по нити и замерла, упершись в палец. Секундой спустя к ней присоединилась вторая. Третья, прежде чем тронуться вверх, несколько секунд дергалась туда-сюда. Четвертой потребовалось еще больше времени. Пятая двинулась, было, с места, задрожала, потом Молли раздраженно выдохнула, и бусины, подчиняясь гравитации, соскользнули вниз.
