Потом идти стало совсем невозможно. И, с замиранием сердца слушая шум в механизмах, Нелл поняла, что холод всё же добрался до шарнирного узла и вцепился во всесезонную синтетическую смазку.
Проклятый богами Зигварт, проклятая Изморозь и трижды проклятая унификация.
Экзоровер не был рассчитан на работу исключительно в арктических условиях, и поэтому смазка по умолчанию применялась универсальная. Та, которая и в сухой жаре Laplas-640, и в ацетиленовом тумане LOI-0002 должна была работать безукоризненно.
А вот ледяной ветер LOI-5378 вывел узел из строя.
Махина встала. Левая сторона больше не двигалась. Смазка замёрзла окончательно.
А чтобы отогреть её, ей придётся выйти наружу.
Она посмотрела на датчик температуры за бортом.
Минус шестьдесят.
– Тихо, Нельма, тихо. Это быстро, – сказала она себе. Закрыла глаза, успокаиваясь.
На секунду ей показалось, что…
Она поднимается на ноги, и ткань на коленях и локтях хрустит и едва не ломается. В голове…
Нелл открыла глаза в кабине экзоровера и резко вдохнула.
Но в следующую секунду ей опять показалось, что…
Она, медленно переставляя ноги…
Идёт…
К экзороверу…
Завалившемуся на левый бок.
Нелл испуганно зарычала и замотала головой. Странное ощущение ушло, но осталась ещё какая-то картинка, совсем другая, тающим отпечатком в мозгу:
Мощные пневмоножницы в руках, обхватившие трубку гидравлической системы, и вмятина под лезвием.
Именно так, подумала она. Так и должно было это выглядеть глазами Зигварта. Приходилось ли ей делать такое? Нет. Но мозг нарисовал всё вполне чётко.
Когда они заходили в тёмный просторный шлюз «Паладина», она сжимала что-то в руке. Инструменты, да, скорее всего они поднимались на борт с инструментами, как и полагалось по инструкции. Но воспоминание не давалось, дрожало, словно марево, и Нелл отпустила его.
Ей необходим был тетрамиксин.
А для этого надо было добраться до «Королевы Мэб», и сделать это в ледяную ночь без экзоровера было невозможно.
Высвободив правую руку в тесноте ровера, Нелл сжала кулак и укусила себя за костяшки. Вдохнула тёплого воздуха и нажатием кнопки откинула передний щит.
Морозная ночь ворвалась в кабину вместе с ветром и рванула её в свои объятия.
На секунду ей показалось…
– Нет, – сказала Нельма.
Но…
На секунду ей всё же показалось…
Что она стоит возле экзоровера, положив онемевшую ладонь на стальной кожух машины.
Видение ушло. Осталось только фантомное ноющее ощущение в руках.
Она натянула капюшон и спрыгнула на снег.
Было адски холодно.
Дышать можно было только чуть-чуть, неглубоко. Хотелось прикрыть нос воротником, но она знала, что пар в таком случае превратится в лёд, и вдыхать она будет уже через ледяную прослойку.
Ну и ладно. Всё равно в электрическом свете было как будто теплее – мозг обманывал тело, как мог. Нелл вспомнила прошлое рождество, тёплый круг уличного фонаря, красные полосатые ленты на коробках с подарками.
Она обошла вокруг ноги ровера. Так и есть. Клей на ленте не выдержал мороза, а защёлки не перенесли движения. Доступ к гидроузлу зиял темнотой проёма в гладком металлическом бедре машины.
Нелл нырнула под опору, к подвесному боксу с инструментами. Там же, в техническом пазу, пристёгнутая к внутренней стороне бедра, висела горелка.
Она моргнула, приглядываясь после яркого света. Ветер дул прямо в лицо.
Было страшно, что застынут глаза, хотя она знала, что у них отличное кровоснабжение, а натрий, калий и хлориды внутри не дадут им замёрзнуть, но всё равно холод был жуткий, и очень легко было представить, как глазные яблоки стекленеют, как по ним идут трещины, и они высыпаются ледяной пылью на вечный безразличный снег. Замерзало всё, замерзали, казалось, корни зубов в дёснах, лоб и подбородок занемели, словно гипсовые, пальцы не болели и не ощущались в принципе.
Горелки не было.
Она не поверила и потянулась рукой к пустым креплениям.
Не было.
Она выдохнула. Дыхание сопровождал слабый шум, тот самый «шёпот звёзд» – тихий шорох осыпающегося замёрзшего дыхания. У неё на родине никогда не бывало настолько холодно, хотя она была родом с Севера.
Она закрыла глаза.
И…
На секунду ей опять показалось…
Что она стоит где-то не здесь. Словно в детстве, когда играешь в догонялки с завязанными глазами, обнаруживаешь себя совсем в другой части комнаты, чем ожидала…
Она явно стояла в нескольких шагах от экзоровера, а не прижималась к опоре.
В жутком испуге она открыла глаза и обнаружила себя всё там же. У ноги стынущего на ветру ровера.
А в мозгу отпечатком осталась картинка: горелка с чуть закопчённым металлическим стволом, сжимаемая за рукоять, и округлый чёрный баллон, торчащий вниз, как рожок автомата.
Так оно и должно было быть, мрачно подумала Нелл. Значит, Зигварт забрал и её горелку. Что ж, умно. Странно было только, что он не выжег её экзоровер изнутри. Или хотя бы не попытался – пламя горелки система пожаротушения ещё смогла бы перебороть, а вот пиропатрон – уже нет.
Но об этом можно было подумать потом. А сейчас ей нужен был этот самый пиропатрон.
Она отстегнула красный ящик, вытащила его на свет. Руки слушались не лучше, чем приводы испорченного ровера.
Она вытащила из-за пазухи ключ, вскрыла ящик. Зигварт, видно, пожалел на это времени.
Ракетница, сигнальная красная ракета, зажигалка и пиропатрон лежали на месте, каждый в своём углублении.
– Одна проблема, Нельма, – прошептала Нелл сама себе, одними губами. – Как ты собираешься этим воспользоваться?
Вопрос был логичный. Если горелкой она вполне могла бы отогреть узел за пару-тройку минут, то пиропатрон – вещь гораздо более сильная – справился бы за несколько секунд.
Заодно расплавил бы трубопроводы, сжег проводку и накалил корпус, который мог и не выдержать резкого перепада температур.
Нелл поняла, что отморозит себе всё, если и дальше будет торчать на этом ветру.
… И на секунду ей показалось, что она стоит на коленях…
…В отблесках затухающего пламени.
Бросив коробку в снегу, она, загребая ногами, неуклюже подбрела к роверу и, потратив минуту, влезла внутрь. Кабина ещё не остыла. Блаженное тепло обняло её…
… И на секунду ей показалось…
