Сверчок ловко увернулся, зевнул.
– Значит, Тино? А полностью?
– Э-э-э-э. Ну… Может быть, Сантино? Да. Точно! Сантино Карлиони.
Удивительно, да? Но мне до шести лет и в голову не пришло выяснить свое полное имя.
– По-моему, ты не слишком-то уверен. Зато я точно знаю, как тебя зовут. Тебя зовут Бу-ра-ти-но… И ты – деревянная кукла. У тебя прекрасные мозги из опилок и приличный набор эмоций, хоть и ослабленных. Знаешь, Буратино, я бы на твоем месте обрадовался этой новости. Выходит, что у тебя больше сил и времени, чем у любого из людей. Ты можешь стать тем, чем захочешь, потом сто раз передумать и стать ещё чем-нибудь. Подумать только – какие перспективы! Неуязвим, неутомим и непобедим. Тебе даже не придется учиться плавать. Ведь дерево не тонет! Главное, держись подальше от огня… Сухой дуб отлично горит. Пока, Бу-ра-ти-но!
Истинный сверчок повернулся на каблуках, подпрыгнул и скрылся в стене. Я молча разглядывал стыки на собственных локтях. Действительно, ни у кого из домашних я таких штук не видел.
Кукла или человек? Проверить легко!
Распахнув окно, я забрался на карниз и свесил наружу ноги. Вокруг никого не наблюдалось. Где-то хохотали бойцы, визжала дура-горничная, а над кустами, обрамляющими подъездную аллею, колдовал обожаемый мною садовник. Прямо под окном располагался пруд – небольшой такой прудик с карпами. Недолго думая я соскользнул с края и обрушился вниз. В момент, когда мои пятки оторвались от карниза, я почувствовал что-то вроде щекочущего сожаления… или страха?
А потом я качался на воде и слушал, как глупые карпы шуршат носами о мою спину. И ничего не делал – ничегошеньки. Не шевелился даже, а просто лежал и рассматривал синее высокое небо, утыканное похожими на сахарную вату облаками.
Там, в пруду, меня и нашел отец.
– Тино! Тино! Что ты тут делаешь?
– Дерево не тонет, – улыбнулся я. Мне показалось, что улыбнуться, как отец, – грустно и многозначительно – сейчас будет правильным.
– Господи! Мальчик мой! Ты – не дерево. Ты мой сын! – отец осторожно зацепил меня за ногу багром и подтянул к берегу. – И не выдумывай себе ничего такого!
– Па, а ведь из меня выйдет хорошая растопка для барбекю…
* * *
– Долго ещё намерен висеть на мне? Слезай! – голос сверчка вернул меня в реальность.
Оказывается, мы уже давно перебрались через провал и стояли на верхней ступеньке лестницы.
– Прости. Задумался.
– Задумался… Ты знаешь, что потяжелел? Не говори, что твой папаша надставляет тебе конечности свинцом.
– Ты что! Тогда я перестану быть непотопляемым, – отшутился я.
– Если что – свисти, – сверчок махнул мне длиннопалой ладонью. – Я всегда тут.
* * *
Каменная труба оказалась неожиданно узкой. Видимо, отец действительно здорово растянул мне руки и ноги. Он укрупнял мое тело и выправлял черты лица раз в год, так, чтобы кто-нибудь не обратил внимания на то, что молодой Карлиони слишком уж юн лицом и невелик ростом. Кроме отца и Джузеппе, никто не догадывался, что наследник империи Карлиони – дубовая плашка с глазами. Звероиды не в счет.
Потратив три вместо привычных полутора часов, я наконец-таки вывалился в каморку через дубликат «домашнего» холста. Наспех отряхнувшись и натянув пониже «рыбацкий» колпак, я выскользнул в город.
На улице было тихо и опасно. В фурри-кварталах всегда стоит удивительная тишина, как будто все крепко спят и даже не дышат. Но тишина обманчива. Ночь – удачное время для прокручивания разных дел и делишек. А таверна тупицы Гиоццо славится на весь Норк драками и поножовщинами. Полицейские к Гиоццо почти не заглядывают, а если и заходят, то лишь для того, чтобы быстро шмыгнуть в подсобку за стойкой и так же быстро вынырнуть обратно, убирая в карман форменных брюк пухлую пачку лир.
– Тинино, мы тут, миленький, – лиса-фурри помахала ладошкой в сиреневой митенке. – Закажи мне устриц.
– И пива. В глотке пересохло, – прохрипел кот-фурри. Когда я его видел последний раз, он не выглядел таким спокойным. Он метался по таверне, переворачивая мебель, падая и матерясь. Бинт на его голове кровоточил, а с губ текла пена. Теперь вместо бинта на глазах красовалась аккуратная, даже щегольская повязка. К стулу была приставлена трость.
Я махнул официанту и опустился за столик рядом с ними.
– Мне понадобятся бойцы и тачка.
– Угу, – кот согласно кивнул и зашарил лапами по столу, пытаясь отыскать пепельницу. Я подтолкнул к нему пустую тарелку, и он благодарно хмыкнул.
– Денежки… – пропела лиса.
– Потом. Когда всё получится, как запланировано.
– А я тебе не верю, богатенький, – она вдруг резко приблизила ко мне свое лицо, почти коснувшись меня влажными губами. – Это Сверчок может верить – он давно уже из ума выжил, а я-то ещё с мозгами. С мозгааааами.
– Заткнись! – оборвал её кот.
– Сам заткнись! Тебе всё равно, лишь бы Бородатого с Аптекарем пришпилить. А я ему не верю! По мне, пять сольдо сейчас лучше, чем тысяча завтра.
– Сейчас у меня нет ни гроша, – соврал я. – И если вы передумали, справлюсь сам.
Я встал, громко отодвинув стул, повернулся, собираясь уходить.
– Стоять! – прошипел кот, совсем как его неистинные предки из подворотен. – Не слушай рыжую подстилку. Мы дадим тебе бойцов, как условились. Скажи когда.
– Сейчас.
– Если обманешь, куколка, я лично поднесу спичку к твоим яйцам, или что там у тебя вместо них. Желуди? Шишки? – лиса-фурри улыбнулась, обнажая мелкие ровные зубы. В левом клыке блеснул синим огоньком поддельный сапфир.
Я вышел из таверны, прислонился спиной к стене и закурил. Сейчас, главное, не нервничать и ничего не бояться. Впрочем, куклы толком не умеют ни того, ни другого.
– Дон Тино, – бойцовый кот-фурри, не тот, что остался внутри у Гиоццо допивать пиво, а другой, много моложе и крупнее, неслышно появился прямо передо мной. – Бригада в сборе. Приказывайте.
– Едем в театр. Надо успеть до конца ночного представления.
Из-за угла появился небольшой крытый грузовичок с надписью «Мороженое» на кузове. Мой сегодняшний капорегиме ловко скользнул за руль, сменив пересевшего назад водителя. Я устроился рядом с котом. Даа! Грузовик – это не клянчия цвета «красный перламутр», но сегодня плейбою Тино Карлиони так или иначе придет конец, так почему бы не начать именно сейчас?
* * *
Слепой кот-фурри медленно допивал пиво. Напротив него, развалившись на стуле, сидела немолодая истинная лиса и насвистывала популярную в этом сезоне песенку. «В синем небе плывут чистые облака… Твое сердце ещё светлее этих облаков… Поэтому обмануть тебя не труднооо, я лишь скажу «люблю», и ты мой…»
– Заткнись!
