— Хм… Ну, ладно. Пострадавший виноградник?..
Джон пожал плечами.
— Ты же помнишь, откуда шло воздействие. И какое именно. И это ещё один из вопросов, который мне хотелось бы задать той же даме и её младшему отпрыску. Что там у нас ещё осталось?
— Школьники.
— Думаю, это был откат от какого-то заклинания. И видит всемилостивая Ниала, что, если бы дело было только в поголовно отличной учёбе лукканских детей, я бы и ухом не повёл…
— Сейчас будет правый поворот! — перебил его Винченцо. — Вот здесь, давай!
— Да-а… — почесав в затылке, оценил Довертон открывшуюся картинку: двух женщин, невесело сидевших на каких-то камнях, распахнутую дверь каменного невысокого строения, горящий внутри сине-голубой фонарик и освещённые им силуэты мертвецов.
Маг-медик, приехавший вместе со стражниками почти сразу же после Джона и Винченцо, спросил у Лизы:
— Вы как себя чувствуете? Валерьянки, успокоительного декокта, вливания сил не требуется?
Девушка вяло помахала рукой, а сидящая рядом Франка ответила:
— Переживём, идите, у вас работа.
Медик и в самом деле подошёл к дверям сарая и о чём-то заговорил с высоким мужчиной в синей форме, чертами лица и осанкой очень похожим на Лоренцо Арригони.
— А ведь это и есть наша «пастушья хижина», — печально сказал Довертон. — И что-то подсказывает мне, что вон те двое внутри, которым уже всё равно — это Брида О’Доннел и её сын Маттео. А это значит, что вопросы задавать некому и всё надо начинать сначала…
Глава 11
Камень, на котором сидели мы с Франкой, за день нагрелся на солнце, и это было приятно. К сожалению, больше ничего приятного в том, как заканчивался этот понедельник, не было. Мы сидели и ждали, пока начальник городской стражи, какой-то родственник Винченцо, раздаст своим подчинённым указания и возьмётся за нас. Слава Симарглу, с нашего камня не было видно тела убитых…
«Убитых?» — удивилась я своей мысли, покачала головой, закрыла глаза и прислушалась к тому, что явно и тайно звучало вокруг. На закате распелись малиновки, где-то неподалеку слышно было уханье совы; приглушённо звучали голоса мужчин из стражи, что-то говорил Джон… Я как будто отключала все эти звуки один за другим, пока не осталась наедине с иными песнями.
Тревожно шумели каштаны в роще, будто обсуждали то неладное, что произошло под их кронами.
Затухала бледно сиреневая линия, связывавшая мать и сына, там, в хижине, и её тонкий звон уже почти не был слышен.
Зелёные ноты по краям окаймляла алая лента: синьоры Арригони были злы на убийцу и желали восстановить нарушенной равновесие.
И, наконец, чёрной басовой кляксой лежал вокруг след убийцы, звуча, словно самая нижняя струна контрабаса… только полностью расстроенная.
Открыв глаза, я посмотрела на Томмазо Арригони и сказала:
— Тут был некромант, и он вернулся в город.
— Некромантия не является запретной магией, — пожал тот плечами. — А откуда вы знаете, что был именно некромант?
Я рассеянно подёргала себя за волосы.
— У меня есть довольно странный Дар… Вернее, не так: у меня появился странный Дар, когда ко мне вернулась магия, потерянная после белой лихорадки. Если войти в какое-то подобие медитации, я начинаю видеть следы магии и эмоций. Ну, вот вы злитесь, ваш помощник раздосадован, а Франка устала.
— Ну, для этого не надо быть эмпатом! — усмехнулся начальник стражи, но я продолжала.
— Если я закрываю глаза, я всё это слышу и вижу. Так вот, этот сарай словно залит чёрным. И след ведёт к дороге.
— Он приехал в экипаже?
— Вот этого я не могу сказать…
— А опознать его сможете, когда найдём?
— Попробую…
Не знаю, смогу ли я удержать в памяти звук, но эту чёрную грязь, будто язву, разъедающую магическое полотно в этой точке пространства, определю везде.
Идти в Каза Арригони Франка отказалась наотрез, как её ни уговаривали.
— Я своё место знаю, — сказала она твёрдо. — Лиза, я завтра ресторан открою, не сомневайся, приходи после ланча.
— Ладно, — кивнула я.
Франка свернула за угол, а Винченцо повернулся ко мне:
— Ну, ты-то не откажешься поужинать тем, что готовит тётушка Лючия?
— Не откажусь, с какой бы стати. Тем более, что обычно в выходной меня кормила хозяйка квартиры, а сегодня она уехала куда-то…
— Вот и отлично, — он распахнул калитку и склонился перед нами с Джоном, театральным жестом приглашая войти во двор.
Я с интересом огляделась: хотя и живу в Лукке уже третий месяц, но в один из Больших домов попала впервые. Середина большого внутреннего двора была вымощена каменными плитками так плотно, что даже и травинка не могла бы пробиться через щелку между ними. В центре рос громадный дуб, наверное, и пятерым бы не удалось, сцепив руки, обхватить его ствол. Вокруг дуба была сколочена скамейка, на которой развалился знакомый уже мне серебристо-чёрный котяра.
— О! — с долей возмущения воскликнул Довертон. — Неро, и как ты день провёл? Отдохнул, я надеюсь?
Кот дёрнул шкурой на спине и отвернулся.
— Отстань от него, — вступился Винченцо. — В конце концов, Неро не обязан тебе помогать в расследовании.
— Почему это?
— Ты же не помогаешь ему ловить мышей?
— Ещё он бы их ловил, — пробормотал Джон, сдаваясь. — К крысам может снизойти, а мышей игнорирует…
— Погодите, — вмешался в беседу Томмазо, до этого момента только переводивший взгляд с мейн-куна на двоих приятелей. — Вы же не хотите сказать, что кот является сотрудником СБ?
Оба его собеседника промолчали. Кот повернул голову, и в сумерках двора его глаза сверкнули жёлтым.
Винченцо распахнул дверь в небольшую комнату, где помещались только квадратный стол, даже по виду неимоверно тяжёлый, и шесть стульев.
— Предлагаю разместиться здесь! — сказал он, занимая место напротив двери. — Всё старшее поколение отправилось с визитом в Венецию, там празднуют день рождения Джан-Луки Торнабуони, так что на пару дней в доме будет царить вольница. Ну, более или менее, поскольку для присмотра за детьми осталась тётушка Альмандина, а она обожает сунуть нос во все дела. Лиза, окажи мне честь, сядь со мной рядом!
И он отодвинул стул справа от себя.
Джон сел напротив девушки, мельком удивившись, как она напряжена. Неро мягким прыжком занял соседний стул. Томмазо хмыкнул и уселся на один из оставшихся.
— А тарелку коту ставить будете? — спросил он с вызовом.
— Непременно, — кивнул Винченцо. — Вот когда мы ужинали в «Кантине», он предпочёл съесть тартар, а сегодня, по-видимому, удовольствуется телячьей котлетой.
