Дворецкий Каза Арригони распахнул дверь перед Довертоном на мгновение раньше, чем тот в неё постучал.
— Мессере Джованни, добрый вечер! Вас ожидают в кабинете.
— Спасибо, Парелли. Скажите, а мой кот вам сегодня на глаза не попадался?
Голос дворецкого был всё так же бесстрастен.
— Неро отужинал телячьей печенкой и сливками, а в данный момент ожидает вас в кабинете вместе с мессере Лоренцо и синьором Винченцо.
— Благодарю!
Взбежав по лестнице на второй этаж, Джон постучал в дверь кабинета главы дома и ту же вошёл.
— Добрый вечер! — поздоровался он со всеми присутствующими.
Кроме деда и внука Арригони, в креслах сидели Томмазо и его заместитель, капитан городской стражи Энцо Дальвени. На подоконнике развалился Неро.
— Проходи, Джованни, проходи! — приветливо махнул рукой мессере Лоренцо. — Винс принёс мне от тебя интересный вопрос, и мы сейчас его обсудим. Но сперва послушаем Энцо, потому что у него тоже есть новости.
Капитан Дальвени откашлялся и встал:
— Мы опрашивали жителей города — соседей семьи Кватрокки, народ в магазинах и так далее. Как вы знаете, Брида О’Доннел ни с кем практически не общалась и мальчика не выпускала. Но вот что принёс нам владелец художественного магазина на углу улиц Дель Фоссо и Элизеи.
И он протянул Довертону прямоугольный кусок картона размером чуть больше школьной тетради.
— Магоснимок, — сказал Джон, разглядывая чуть выцветшую картинку. — Видимо, сделан лет тридцать назад, и с тех пор его ни разу не подновляли. Шестеро молодых мужчин в военной форме… очень пышная форма, видимо, парадная: и аксельбанты, и погоны с кистями, и золотое шитьё. Я бы сказал, что эти шестеро вместе учились в некоем военном учебном заведении и решили сделать общий портрет по случаю его окончания. Удалось расшифровать, кто здесь изображён? И почему это интересно в нашем расследовании?
Он вернул снимок капитану. Дальвени тщательно убрал вещественное доказательство в отдельную папку, потом как-то беспомощно оглянулся на мессере Лоренцо, но тот молчал.
— Мы опознали двоих, — сказал наконец стражник. — Второй слева, с усиками — это Пьер-Антонио Кватрокки. А рядом с ним Виктор-Эммануил IX, король Лация.
— И как ты понимаешь, Джованни, это означает осложнения, — добавил хозяин дома.
Довертон пожал плечами:
— Служба магбезопасности не подчиняется королям, а сотрудничает с ними. Думаю, и здесь исключений не будет. Но времени, конечно, потратить придётся больше, чем я рассчитывал.
Мессере Лоренцо расхохотался:
— Отлично! В таком случае, Энцо, расскажи нам, кто ещё здесь изображён, и иди, твоя жена уже, небось, третий раз ужин разогревает.
— Джулия привычная, — улыбнулся капитан. — Тот человек, владелец магазина, никого не узнал. Но это и не удивительно, он всю жизнь прожил в Лукке, даже не выезжал ни разу. Общеизвестно, что его величество Виктор-Эммануил закончил Туринскую кавалерийскую школу, где традиционно учатся все старшие сыновья аристократов. Так что его соученики могли быть из любой части Лация.
— Сколько мне известно, вместе с нашим королём Туринскую школу заканчивали и наследники нескольких галльских семей, — добавил Лоренцо. — Так что география может быть весьма обширной.
— Это-то ерунда, я отправлю запрос в архив, и ответ придёт достаточно быстро. Но мне кажется, что Кватрокки — ни разу не аристократическое семейство?
— Ну, никто же не говорил, что в Турине учатся только графы и герцоги… Меня бы тоже туда отправили, если бы я не предпочёл юридическое поприще, — ответил Винченцо. — Энцо, а как в эту лавку попал снимок?
— Недели две назад его принёс мальчик. Ну, юноша, лет шестнадцати — семнадцати. Сказал, что опасается, что изображение начинает размываться и попросил восстановить. Три дня назад всё было готово, но заказчик так и не пришёл.
— Ну, да, не до того ему было… Интересно, почему он сам не восстановил снимок? Мы же знаем, что Марко обладал магической силой.
— Но пока не знаем точно, какой из стихий он владел. А может быть, он хотел восстановить снимок втайне от матери, — Довертон повернулся к капитану Дальвени. — Прошу вас если появится дополнительная информация, сразу сообщить мне.
— Слушаюсь! — козырнув, стражник вышел из кабинета.
— Ну что же, а теперь о семейной книге, — взял слово мессере Лоренцо. — Полагаю, что Пьер-Антонио Кватрокки и в самом деле мог быть внесен в одну из пропавших книг. Туда иной раз вписывают не только тех, кто был принят в семью, но и… Ладно, проще показать.
Он проговорил формулу, и на том месте, где до этого видна была вполне обычная стена, появился пюпитр, на котором лежала толстая старая книга в тёмно-красном кожаном переплете. Мессере подошёл к ней, положил ладонь на лицевую сторону обложки и подождал пару мгновений; затем открыл книгу и быстро пробежал пальцами по страницам.
— Вот, смотрите, Джованни, — сказал он, указывая пальцем на запись от года 1894. — Мой прадед, Микеле Арригони, внёс сюда запись о долге жизни перед Люциусом Риверой. Означенный Ривера спас прадеда во время экспедиции в джунглях Меконга. После внесения в книгу он стал виден в ней, как если бы был кровным родственником, и так должно продолжаться, пока долг не будет выплачен.
— Судя по тому, что имя Ривера дальше не встречается, уплата состоялась?
— О да! Люциуса ранили ножом… он был начальником городской стражи в Барсе, и преступники люто ненавидели его, и боялись не меньше. Так вот, однажды его подстерегли во время рейда по трущобам, которых в Барсе в те годы было немало, и несколько раз ударили ножом в левую почку. Микеле порталом перешёл в клинику, где умирал Ривера, и отдал свою почку для пересадки. Кроме того, он принёс один из семейных артефактов, запрещающий отторжение…
— И таким образом долг жизни был отдан.
— Да.
— Понятно… Значит, Пьер-Антонио или кто-то из его предков мог быть вписан в семейную книгу, что, возможно, позволило бы нам узнать, где он находится и что с ним случилось.
— Да.
— Ну что же, осталось ещё раз поговорить с Гуэррани и Белладжио. Это поможет вдвое сократить список.
— Что уже немало, — продолжил фразу Винченцо. — Спокойной ночи, мессере, и спасибо.
— Спокойной ночи, мессере, — эхом повторил за ним Джон.
Глава 13
Фиренца потрясла меня. Ошеломила, оглушила, но не раздавила, а будто бы приподняла над миром. Попрощавшись с Винченцо на набережной Челлини, возле маленького семейного отеля, я бросила сумку в своей комнате с окнами на Арно и пошла бродить по городу.
Сумерки упали быстро. Я сидела на скамейке над городом, на смотровой площадке, ела лимонное мороженое и смотрела, как отражения огней на Понте Веккио колеблются в воде. Мне было хорошо.
