— А ты можешь?
— Вся магия — ну, почти вся — у тебя в голове. Ты представляешь себе тот или иной образ и удерживаешь его в сознании. Теоретически практически все можно делать без мела, фигур и всего такого.
— Тогда почему ты этого не делаешь?
— Потому что при тех же результатах это требует неоправданно больших усилий, — я запрокинул голову и прищурился, глядя на продолжавший сыпать с неба снег. — Ты коп. Мне нужен пончик.
Она фыркнула.
— Грешишь стереотипами, Дрезден?
— Копам приходится чуть не день напролет торчать в своих машинах. Очень часто у них нет даже времени до ближайшего «Макдоналдса» доехать. Им нужна еда, которая не портится в машине. Пончики для этого подходят едва ли не лучше всего.
— И диетические хлебцы тоже.
— Роулинз что, мазохист?
Мёрфи как бы невзначай толкнула меня плечом, едва не сбив с ног, и я ухмыльнулся. Мы вышли из переулка на почти опустевшую уже улицу. Пожарники уже сделали все, что могли, и у дома оставалась только одна пожарная машина. Стоило огню погаснуть, как все запорошило снегом, поэтому зевак и след простыл. На месте происшествия оставалось еще несколько полицейских, да и те по большей части попрятались от снега по машинам.
— Так что все-таки у тебя с лицом? — спросила Мёрфи.
Я рассказал.
Она безуспешно попыталась удержаться от улыбки.
— Три барана?
— Четыре. И не забывай, они считаются убийцами троллей.
— Я видела раз, как это делал ты. Это трудно?
Я невольно ухмыльнулся.
— Мне немножко помогали.
Мёрфи тоже не удержалась от улыбки.
— Еще одна подобная шуточка, и ты рискуешь схлопотать.
— Мёрфи, — укоризненно произнес я. — Мелкая мстительность не в твоем стиле. Что, пожалуй, хорошо.
— Не умничай. Не забывай: я всегда выше тебя… когда ты валяешься на земле.
— Что правда, то правда. Но удар ниже пояса. Постараюсь быть выше этого.
Она погрозила мне кулаком.
— Смотри у меня, Дрезден.
Мы вернулись к ее машине. Роулинз сидел на правом переднем кресле и притворялся, что дремлет. Впрочем, он не из тех людей, чтобы спать в первую подвернувшуюся минуту.
— Значит, на тебя наехали Летние, — сказала Мёрфи. — Думаешь, нападение на дом Марконе с этим как-то связано?
— Как-то не верю я больше в случайные совпадения, — признался я.
— Ясно, — кивнула она. — Что ж, давай тебя до дому подброшу.
Я мотнул головой.
— Возможно, я мог бы сделать здесь еще кое-что, только для этого мне надо побыть одному. И пончик.
Мёрфи удивленно изогнула золотую бровь.
— Что-ооо?
— Да вынь же свои мозги из сточной решетки и достань мне этот гребаный пончик.
Мёрфи тряхнула головой и полезла в машину, под ветровым стеклом которой, со стороны Роулинза, лежал на торпедо пакет от «Данкан-Донатс».
— Эй! — возмутился Роулинз, так и не открывая глаз.
— Ради благого дела, — заверил я его и благодарно кивнул Мёрфи. — Позвоню, как только узнаю что-нибудь.
Она нахмурилась.
— Ты уверен, что тебе не нужен помощник?
Я подмигнул ей подбитым глазом.
— Это из тех вещей, которые чародею приходится делать в одиночку.
Роулинз подавил смешок.
Черт, не уважают меня все-таки.
Они уехали, оставив меня под снегом. Стояла предрассветная тишина. На месте происшествия оставались еще несколько пожарных и примерно столько же полицейских; последние продолжали перекрывать улицу, хотя первые уже ничего не гасили. Дом опустел, покрывшись коркой льда, но я-то знал, что в стенах запросто может таиться что-то, готовое выскочить наружу. Я услышал, как один из копов говорит другому, что бригада дорожников, посланная расчищать завалы, задержалась где-то в пути, помогая застрявшему снегоочистителю, но прибудет, как только освободится.
Я отошел примерно на квартал в сторону, нашел не слишком заснеженный переулок и зашел в него со своим пончиком. Некоторое время я обдумывал, какой подход выбрать. В конце концов, мои отношения с этим источником информации на протяжении последних лет заметно менялись. Логика подсказывала, что мне лучше всего держаться давно уже заведенного ритуала. Инстинкт же напоминал, что логика подводила меня не раз и не два, и что логики в ней, собственно говоря, осталось не так и много.
Видите ли, мы с моими инстинктами давно уже сжились и понимаем друг друга.
Поэтому вместо того, чтобы расставлять примитивный (пусть и магический) силок с наживкой, я широко расставил ноги, вытянул перед собой правую руку с лежавшим на ней в виде подношения пончиком и негромко произнес Имя.
Имена — с большой буквы И — обладают властью. Если вы знаете чье-либо Имя, вы автоматически получаете средство связи, с помощью которого можете связаться с его обладателем… ну, или проделывать с ним всякие магические штучки. Иногда это очень и очень некстати. Произнесите, например, Имя какого-нибудь большого злобного духа, и вы, конечно, сможете коснуться его — но и он, в свою очередь, сможет коснуться вас, и никто не обещает, что это окажется вам приятно. Это может стоить вам жизни — или души.
Однако Небывальщина велика, и, как говорится, несть числа рыбы в этом море. В ней буквально несть числа существам, не обладающим особенной силой и влиянием, и позвать их на помощь, назвав их по Имени, не составляет сложности.
(Кстати, у людей Имена тоже есть. Ну, вроде того. Видите ли, смертные обладают неприятной привычкой постоянно менять что-то в своей личности, в своих ценностях, в своих убеждениях, поэтому использовать против смертного его Имя — дело скользкое.)
Мне известно несколько Имен. Я произнес одно из них как мог мягко, осторожно, чтобы не показаться невежливым.
Мне не пришлось долго ждать. Я и дюжину раз не повторил Имени, как появился тот, кого я с его помощью призывал. Небольшой, размером с баскетбольный мяч шар голубого света вынырнул из снежной завесы и устремился мне в лицо.
Я стоял на месте, не шевелясь. Даже имея дело с мелкими представителями Небывальщины, не стоит выказывать робости.
Шар резко остановился, недолетая до пончика примерно фута. С этого расстояния я мог уже разобрать в светящейся сфере очертания крошечной человекоподобной фигурки. Крошечной, но все же не такой крошечной, какой она мне запомнилась по последней встрече. Блин-тарарам, да с тех пор он подрос едва ли не вдвое.
— Привет, Тук-тук, — кивнул я фэйри.
— Здравия желаю! — пропищал Тук, вытягиваясь по стойке «смирно». Внешне он напоминал хрупкого сложения юнца, наряженного в доспехи из всякого мусора. На бледно-лиловые волосы он нахлобучил шлем, который представлял собой крышку от трехлитровой бутылки «Кока-Колы». На изготовление кирасы, похоже, пошел пузырек из-под желудочного сиропа, а на сделанной из аптечной резинки перевязи висел макетный нож в оранжевых пластиковых ножнах. На ножнах кто-то написал черным лаком для ногтей корявую надпись «ПИЦЦА ИЛИ СМЕРТЬ!». На поясе в чехле от шарикового стержня висел длинный гвоздь с тщательно обмотанной изолентой шляпкой. Башмаки он, похоже, позаимствовал у Кена, а может, у древнего игрушечного солдатика.
