— Чародей, — пророкотал он голосом таким низким, что я скорее осязал его, нежели слышал. — Явился я сюда о братьях моих младших говорить, — глаза его угрожающе сузились, и кулачищи напряглись, хрустнув суставами. — Как равно и о том, что с ними совершил ты.
Глава СЕМНАДЦАТАЯ
Сжав в руке посох, я встал лицом к исполинскому бебеке.
Мёрфи смотрела на меня округлившимися, чтобы не сказать, выпученными глазами.
— Это нейтральная территория, — негромко произнес я.
— Истинно так, — согласился бебека. — И Договор единственно мне не дает хребет твой изломать, а череп раскроить.
— А мне — поджарить зад твой необъятный, — отозвался я, глядя на него пусть и снизу вверх, но в упор, а также дерзко выпятив подбородок. — И не думай, что это дастся тебе просто, Крошка.
— Как знать, как знать, — пророкотал бебека. — Вопрос такой лишь поединок рассудить способен.
Я старался дышать ртом и не слишком глубоко. От бебеки пахло не так плохо, как можно было ожидать, но все же, черт возьми, пахло, и довольно сильно.
— Говори.
— Мы счет к тебе имеем, друг Зимы, — заявил бебека.
— И друг Лета, — напомнил я. — Они одарили меня побрякушками и всем таким.
— Не буду отрицать, — согласился бебека. — Ты службу добрую свершил династии моей, пусть и не королеве. Тем более я удивлен, что против младших родичей моих запретное оружье применил ты.
— Запретное? — негромко переспросила Мёрфи.
— Железо, — объяснил я ей и снова повернулся к бебеке. — Они пытались меня убить. Я хотел остаться в живых.
— Друзья династии моей оружием запретным не грозят, — буркнул бебека. — Ты этого не знал? В отличье от оружия простого, оно не просто раны причиняет. Оно как яд разит и плоть, и душу, и это против нас ты применил.
Я испепелил этого безмозглого дылду взглядом.
— Они пытались меня убить, — повторил я, только медленнее — так, чтобы это звучало по возможности оскорбительнее. — Я хотел остаться в живых.
Бебека недобро прищурился.
— Так ты намерен в том же роде продолжать?
— Я намерен оставаться в живых, — ответил я. — Не я просил этого конфликта. И не я его начал.
— Судьба твоя расстаться с жизнью рано или поздно. Так почему не встретить смерть достойно, мирно с жизнью попрощавшись?
— Мирно? — переспросил я, с трудом удерживаясь от смеха. — Уж если я и погибну в бою, Крошка, надеюсь, что это будет настолько не мирно, насколько мне удастся сделать это для вас, — я уставил в него палец. — Я не имею ничего против тебя и твоих братцев, Крошка, за одним исключением: вы, черт вас подери, пытаетесь убить меня. Откажитесь от этой навязчивой идеи, и хуже, чем сейчас, вам не будет.
Бебека заворчал. Звук этот напоминал лязг раздолбанной коробки передач у старого карьерного самосвала.
— Так я не поступлю. Слугой своей короны я останусь.
— Тогда не ожидай от меня ничего другого, кроме того, что случилось уже с твоими братьями, — заявил я.
— И ты ведешь себя вот так, на службе находясь Зимы? — удивился бебека, словно не веря своим ушам. — Ты, кто вторгался в Арктис-Тор? Какую власть имеет королева Зимних над тобой?
— Извини, Крошка, но ты и вполовину не так крут, как тебе думается. Так и только так я поступаю всякий раз, когда кто-нибудь пытается меня взгреть, — я сделал выразительный жест жезлом. — Поэтому, если ты здесь затем, чтобы попытаться уговорить меня лечь и не рыпаться, можешь идти откуда пришел. А если ты пришел, чтобы сделать очередную попытку меня угробить, хорошо бы тебе иметь больше мозгов, чем твои братья, иначе я оставлю от тебя такую же груду запасных костей.
Бебека снова заворчал и неуклюже кивнул.
— Раз так, пойдем-ка выйдем. И разберемся с этим раз и навсегда.
Ух ты. Ух ты, ишь ты…
Святое дело выказывать браваду перед нехорошими — ну, или не слишком хорошими, как случается — парнями. Этого требует хотя бы самоуважение. Однако я никогда не предпринял бы ничего серьезного по отношению к Крошке с его здоровенной тушей — по крайней мере, не подготовившись к этому как следует предварительно. Мне приходилось также не забывать о том, что «большой» вовсе не значит «глупый», особенно с учетом кругов, в которых он обращался.
Если подумать, почти все приближенные к трону Летних обладают недюжинными способностями противостоять магии. Окажись Крошка хотя бы вполовину таким ловким, как те, с кем я сталкивался в прошлом, и этот поединок мог обернуться для меня серьезными неприятностями. Ему достаточно было бы просто стоять на улице и ждать. Выход из заведения Мака только один.
Что еще хуже, Томас и Молли ждали меня на улице в Томасовой барже, и они наверняка вмешались бы. Не знаю точно, что могло бы произойти в таком случае. Даже не принимая в расчет того, что мы затевали бучу в самом центре Чикаго, посреди бела дня, я бы предположил, что у бебеки имелись подкрепления, поджидавшие где-нибудь поблизости на случай, если в дело вмешается любой, не имеющий отношения к внутренним разборкам Летней и Зимней династий. Молли в бою почти не представляла собой угрозы, а Томас обыкновенно полагал, что лучший способ вступить в драку — это вломиться в нее со всей дури, делая ставку на силу, скорость и натиск.
Все это могло обернуться месиловом, и очень скоро.
Я все еще пытался придумать способ выбраться изо всего этого, никого при этом не убив, когда Мёрфи со стуком положила на стол свой пистолет.
— Я так не считаю, — заявила она громким, вызывающим тоном.
Бебека повернулся и удивленно уставился на нее.
И Мак тоже.
И все, находившиеся в этом чертовом кабаке.
Блин, даже я.
Мёрфи встала, расставила ноги шире как для драки и посмотрела на бебеку в упор.
— Я не позволю нарушать закона, который поставлена охранять.
Бебека склонил голову набок, прочертив рогом борозду на потолке.
Мак поморщился.
— Леди? — прогрохотал бебека.
— Тебе известно, кто я? — спросила Мёрфи.
— Леди-рыцарь, носитель щита этого царства смертных, — ответил бебека. — Служитель закона… так, кажется вас здесь зовут.
— Совершенно верно, спокойно кивнула она.
— Я не бросаю вызова твои властям, о Дама…
— Мёрфи, — подсказала она.
— Дама Мёрфи, — пророкотал бебека.
— Однако же бросаешь, — возразила Мёрфи. — Ты угрожал одному из тех, кого я поклялась защищать.
Бебека потрясенно заморгал — с учетом его роста это оказалось запоминающимся жестом — и покосился на меня.
