Он медленно покачал головой.
— Мало просто доказать, что Морган невиновен. То, что в наших рядах предатель — неопровержимый факт. Его необходимо найти. Кто-то должен ответить за то, что случилось с Ла Фортье — и не только ради сохранения Совета. Наши враги должны знать, во что подобные акции обойдутся им.
Я кивнул.
— Значит, не только доказать невиновность Моргана, но и найти того типа, что это сделал. Надо бы положить все это на музыку, чтобы заниматься этим делом, приплясывая.
— Вынужден напомнить, что это вы первый подошли ко мне, Дрезден. — Он снова улыбнулся. — Если мы хотим избежать хаоса, с ситуацией надо разобраться чисто и решительно. — Он развел руками. — Да, если вы не сможете решить проблему подобным образом, нашего разговора не было. — Взгляд его сделался жестче. — И я буду ждать от вас благоразумия.
— И вы сможете спокойно казнить преданного вам человека — даже зная, что он невиновен?
Глаза его внезапно вспыхнули холодным огнем, и я едва не отшатнулся.
— Я буду поступать так, как считаю необходимым. Зарубите это себе на носу, если хотите мне «помогать».
Наверху, на галерее, скрипнула дверь, и через несколько секунд Пибоди, нагруженный своими папками и листочками, начал осторожно спускаться по лестнице.
— Сэмюэль, — произнес Мерлин, так и не сводя с меня взгляда. — Будьте добры, проследите, чтобы Страж Дрезден получил все материалы по делу об убийстве Ла Фортье.
Растерянно моргая, Пибоди остановился перед Мерлином.
— А? Да, разумеется, сэр. Сей момент. — Он покосился на меня. — Вы не пройдете со мной, Страж?
— Дрезден, — произнес Мерлин почти дружеским тоном, — если это какие-то ваши штучки, можете не сомневаться, этим меня не пронять. И вообще мое терпение на ваш счет не безгранично.
Мерлин неспроста считается самым могущественным чародеем планеты. Одних этих слов с почти неприкрытой угрозой хватило, чтобы меня пробрал озноб.
Ну, почти.
— Надеюсь, Мерлин, вы сможете продержаться достаточно долго, чтобы я успел вытащить вас из этой заварухи. — Я улыбнулся и поднял руку ладонью вверх, словно держал на ней среднего размера дыню. — Задница, — пояснил я. — На сковородке. Идемте, Пибоди.
Пибоди изумленно заморгал. Пока я шел мимо него к двери, рот его открылся и закрылся несколько раз, так и не издав ни звука. Потом он все-таки смог выдохнуть и засеменил за мной следом.
Уже от двери я оглянулся еще раз на Мерлина.
Он сидел в ленивой, расслабленной позе, но даже с такого расстояния я видел, каким ледяным гневом горят его голубые глаза. Пальцы его дергались словно от судорог, не затрагивавших остальных частей тела. На мгновение мне в голову пришла мысль о том, что он, должно быть, в отчаянном положении, если согласился на мою помощь. И еще: умно ли с моей стороны было дразнить его вот так.
И что таилось под этим внешне спокойным и уверенным обликом — не безумие ли?
Будь проклят Морган — за то, что приперся к моим дверям.
И будь проклят я сам — за то, что свалял дурака, открыв ему.
Глава семнадцатая
Пибоди отворил дверь и прошел в идеально ухоженный кабинет. Книги на полках стояли в безукоризненном порядке, в соответствии с размерами и цветом корешка. Примерно так же обстояло дела с папками, только окраска их была на порядок разнообразнее. Наверное, решил я, в бюрократической радуге и цветов больше, чем в обычной.
Я шагнул за ним внутрь, но он повернулся и испепелил меня взглядом.
— Мой кабинет — цитадель порядка, Страж Дрезден. Вам здесь не место.
Мгновение-другое я просто молча смотрел на него.
— Будь я немного чувствительнее, это уязвило бы мои чувства.
Он злобно глянул на меня поверх очков.
— Вы… вы неправильный человек, — произнес он так, будто надеялся, что яд в его словах сразит меня насмерть.
Я положил руку на сердце и ухмыльнулся в ответ:
— Ой.
Кончики его ушей заметно покраснели. Он неуклюже повернулся, подошел к шкафу и принялся свирепо выдвигать и захлопывать ящики.
— Да, кстати, — заметил я. — Я прочел вашу книгу.
Он бросил на меня взгляд и снова отвернулся. Потом резко, едва не выдернув из гнезда, выдвинул очередной ящик.
— Ну, ту, про Эрлкёнига, — пояснил я. — Сборник стихов и статей.
Он достал из ящика папку и напряженно выпрямился.
— Один Страж, родом из Бремена, сказал, вы неправильно перевели название с немецкого, — продолжал я. — Должно быть, это здорово досадно, правда? В смысле, ее же издали лет сто или больше назад. Вы, наверное, переживаете из-за этого.
— Немецкий, — злобно буркнул Пибоди, — тоже неправильный язык. — Он подошел ко мне, держа в руках папку, листок бумаги и чернильницу с пером. — Распишитесь здесь.
Я потянулся за пером правой рукой, а левой схватил папку.
— Прошу прощения. Обойдемся без автографов.
Пибоди насупился как туча и едва не уронил чернильницу.
— Послушайте-ка, страж Дрезден…
— Ну-ну, Саймон, — улыбнулся я, радуясь возможности отомстить за немецкоязычное население планеты. — Мы же не хотим сделать кого-либо уязвимее, правда?
— Меня зовут Сэмюэль, — огрызнулся он. — А вы, Страж Дрезден, можете обращаться ко мне «чародей Пибоди».
Я открыл папку и пробежал взглядом страницы. Содержимое мало отличалось от нормальных, современных полицейских отчетов — показания свидетелей, фотографии и записи ведущих дело Стражей. Похоже, хоть военное ведомство Белого Совета отстало от времени не так сильно, как прочие динозавры. Заслуга в этом принадлежала по большей части Анастасии.
— Это все материалы, Сэм?
— Все, — процедил он сквозь зубы.
Я захлопнул папку.
— Спасибо.
— Эта папка — официальная собственность Совета Старейшин, — возмутился Пибоди, размахивая бумагой и чернилами. — Я вынужден настаивать на том, чтобы вы немедленно расписались в получении.
— Стой! — закричал я. — Стой, воры! — Я приложил руку к уху, несколько секунд с внимательным видом прислушивался, потом покачал головой. — Вот ведь незадача: как раз когда нужен Страж, ни одного не отыщется. Верно, Сэм?
После чего вышел, оставив чародея-карлика задыхаться от злости.
Обстоятельства порой заставляют меня звереть.
Обратное путешествие прошло значительно спокойнее. Никакие беглецы со съемок третьесортных ужастиков не пытались напугать меня до смерти — только несколько не подлежащих опознанию кусков свисали, завернутые в серебристую паутину, с ветвей на том месте, где я разобрался по пути в Эдинбурге нарушителями порядка — похоже, все, что осталось от незадачливого паука.
