Территорию поместья окружала высокая изгородь, по верху которой тянулась колючая проволока; впрочем, снаружи ее почти не было видно. Проволока явно находилась под напряжением, а на столбах изгороди виднелись небольшие стеклянные шарики с тянувшимися от них проводами: ультрасовременные камеры наблюдения, контролировавшие каждый дюйм периметра.
Ночью поместье производило исключительно зловещее впечатление. В солнечный летний полдень оно казалось просто… просто красивым. Очень, очень богатым и очень, очень красивым. Как и сама семья Рейтов, их владения наводили ужас только в определенные моменты.
Вежливый охранник с выправкой отставного военного увидел, как мы выбираемся из такси, доложил кому-то по сотовому телефону и без промедления отворил нам калитку. Прогулявшись еще полмили по Шервудскому лесу, мы оказались у парадного подъезда Шато-Рейт.
— Что у нее за персонал? — спросила Анастасия.
— Не сомневаюсь, ты читала досье.
— Да, — кивнула она, шагнув на ступени крыльца. — Но меня интересует твое личное мнение.
— С тех пор как отбором персонала ведает лично Лара, — ответил я, — уровень заметно повысился. Я не думаю, чтобы их контролировали, кормясь на них.
— И на чем основано это твое предположение?
Я пожал плечами:
— На том, что было прежде, и как стало сейчас. В прошлом их наемники производили впечатление… не от мира сего, что ли? То есть они готовы были отдать жизнь по малейшему приказу, но интеллектом не отличались. Хороши собой и с пустотой в голове. С хорошей пустотой в голове. А этот парень, — я мотнул головой назад, в направлении ворот, — перекусывал, когда мы приехали. И у него там лежала газета. Прежде они просто стояли живыми манекенами. Бьюсь об заклад, нынешние — из отставных военных. Бывалых, закаленных — не зеленых салаг.
— То есть, с формальной точки зрения, — заметила она, когда мы поднялись на крыльцо, — боевого крещения они у нее не проходили.
— Или, возможно, у Лары просто хватает ума не засвечивать их без крайней нужды, — возразил я.
— С формальной точки зрения, — не сдавалась Анастасия, — это относится и к ней самой.
— Ты не видела, как она мочила супервурдалаков, вооруженная всего парой кинжалов. А я видел — тогда, при попытке дворцового переворота. — Я постучал в дверь посохом и оправил складки серого плаща. — Я понимаю, Стражи старой закалки относятся к моим словам скептически, но ты уж мне поверь. Лара Рейт — чертовски умная и опасная стервочка.
Анастасия покачала головой и едва заметно улыбнулась.
— И тем не менее ты собираешься приставить к ее голове пистолет.
— Я только надеюсь, что некоторое давление поможет нам выудить из нее что-нибудь, — вздохнул я. — И потом, выбор у меня невелик. И времени нет ни на что, кроме как на открытые действия.
— Ну, — подытожила она, — по крайней мере ты действуешь в привычной манере.
Дверь отворил мужчина лет тридцати с квадратной челюстью и короткой армейской стрижкой. Одежду его составлял легкий спортивный костюм кремового цвета, пистолет в наплечной кобуре и, возможно, кевларовый бронежилет под белой футболкой.
— Сэр, — произнес он с вежливым кивком. — Мэм. Вы не хотите отдать плащи?
— Благодарю вас, — ответила Анастасия, — но это форменная одежда. Вы бы весьма помогли нам, проводив прямиком к мисс Рейт.
Охранник еще раз кивнул.
— Прежде чем вы воспользуетесь гостеприимством этого дома, я попрошу вас дать мне слово, что вы пришли сюда, не имея недобрых намерений, и что не прибегнете под его кровом к насилию.
Анастасия открыла рот, собиралась выразить согласие, но тут вперед выступил я.
— Черт подери, нет, — произнес я.
Охранник прищурился, и расслабленности в его позе разом убавилось.
— Прошу прощения?
— Ступайте и передайте Ларе, что нам еще предстоит обсудить, разнесем мы этот дом по кирпичику или нет, — заявил я. — Передайте ей, что пролита кровь, и я полагаю, что и ее руки тоже замараны. Передайте, что, если она хочет получить шанс очистить репутацию, ей стоит поговорить со мной. И еще передайте, что, если она откажется, это само по себе послужит ответом, и вина за последствия ляжет на нее.
Несколько секунд охранник молча смотрел на меня.
— Право же, вы очень высокого мнения о себе, — произнес он наконец. — Вы понимаете, что вас окружает? Представляете, где находитесь?
— Угу, — кивнул я. — На нулевой отметке.
Последовала новая пауза, и он моргнул первым.
— Я передам ей. Будьте добры, подождите здесь.
Я кивнул, и он удалился куда-то вглубь дома.
— Нулевая отметка? — чуть слышно пробормотала Анастасия. — Тебе не кажется, что это отдает мелодрамой?
— Вообще-то я собирался ответить: «В трех футах от места, где найдут ваше тело», — отозвался я в том же духе. — Но, боюсь, он воспринял бы это слишком на свой счет. А ведь он всего лишь выполняет свою работу.
Она покачала головой:
— Разве это не могло пройти как вежливое посещение?
— Лара опаснее всего, когда вокруг нее все вежливы, — возразил я. — И она сама это прекрасно понимает. Я не хочу, чтобы она ощущала себя в своей тарелке. Из нее гораздо проще будет вытянуть ответы на интересующие нас вопросы, если ее будет беспокоить, какой ад может здесь разразиться.
— Возможно, нам было бы гораздо проще задавать ей эти вопросы, если бы мы не беспокоились о том же, — предположила Анастасия. — Мы на ее территории, тактическое преимущество на ее стороне. Можно, например, обратить внимание на то, что штукатурка на стенах с обеих сторон от нас совсем свежая.
Я покосился по сторонам. Так оно и оказалось.
— И что?
— Только то, что, если бы я готовила это место к обороне, я могла бы замуровать в стены противопехотные мины направленного действия и прикрыть их тонким слоем штукатурки — на случай, если понадобится устранить неприятеля, слишком опасного, чтобы встретиться с ним в открытом бою.
Мне приходилось своими глазами видеть, что делает противопехотная мина с людскими телами. Попробуйте представить себе, что останется от белки, если в нее выпалить в упор картечью из крупнокалиберного дробовика. Так, кое-какие ошметки и брызги. Вот и на человека шарики диаметром в четверть дюйма, которыми начинены противопехотные мины, производят примерно такое же действие. Я снова покосился на стены.
— По крайней мере я не ошибался, — сказал я. — Нулевая отметка.
— Я имела в виду, такое просто вероятно. Существует ведь все-таки разница между смелостью и идиотизмом.
— И если Ларе покажется, что она в опасности, ей достаточно нажать на кнопку, — пробормотал я. — Превентивная самооборона.
