Правда, делать ничего такого я не собирался. Мне и простая ходьба давалась нелегко.
В палате молодая женщина в белом халате хлопотала над ранеными. Двигалась она с уверенностью профессионального медика; когда я вошел, она как раз заканчивала с Жюстиной. Та лежала на кровати с перебинтованным торсом, и глаза ее смотрели куда-то в пространство с блаженным выражением человека, напичканного болеутоляющими.
Рядом с ней сидела, напряженно выпрямив спину, Анастасия. Правая рука ее была плотно прибинтована к телу черной повязкой. Стоило мне войти, как она поднялась. Вид она при этом имела несколько бледный, но все же стояла она, не опираясь на свой посох.
— Мы уезжаем?
— Угу, — кивнул я и подошел взять ее под левую руку. — Ты как, идти сможешь?
Она остановила меня посохом, хотя и с улыбкой.
— Уж отсюда, черт подери, я запросто выйду, — произнесла она с нарочитым, противным шотландским акцентом.
Я потрясенно уставился на нее:
— Ты же говорила, что проспала всего «Горца»!
Темные глаза ее весело заискрились.
— А что я еще могла сказать, оказавшись на древнем фильме, сидя в машине с мужчиной на двести лет моложе меня?
— Но ведь не потому же, что ты боялась уязвить мои чувства, высказывая профессиональное мнение о постановке фехтовальных трюков на экране?
— Молодые мужчины бывают такие чувствительные, — заметила она, и ямочки на ее щеках на мгновение сделались рельефнее.
— Тебя нужно отвезти в больницу, — сказал я, покосившись на ее повязку.
Она мотнула головой.
— Кость уже зафиксирована. Теперь все, что можно делать — это не снимать перевязи и ждать, пока боль хоть вполовину уймется.
Я поморщился.
— У меня есть дома кое-какие лекарства.
Она снова улыбнулась, но на этот раз я видел, с каким усилием это ей дается.
— Это будет очень кстати.
— Гарри, — негромко окликнули меня.
Я повернулся к Жюстине, смотревшей на меня затуманенным взглядом, и улыбнулся ей:
— Как дела?
— Мы слышали, что сказала эта тварь, — с трудом ворочая языком, произнесла она. — Мы слышали, как она говорила с вами и Ларой.
Я покосился на Анастасию, и та едва заметно кивнула.
— Угу, — сказал я Жюстине. Мне ужасно не хотелось, чтобы она сказала что-нибудь такое, чего ей не стоило бы говорить. — Я позабочусь об этом.
Жюстина улыбнулась мне, хотя глаза ее уже окончательно слипались.
— Я знаю, что вы так и сделаете. Он вас любит, вы же знаете.
Я старался не коситься в сторону Анастасии.
— Э… Угу.
Жюстина взяла меня за руку и попыталась открыть глаза.
— Он всегда переживал, что не сможет поговорить с вами. Что мир, откуда он родом, так отличается от вашего. Что он слишком мало знает людей, чтобы вписаться в ваш мир. Что он не умеет быть хорошим бр…
— Бредовой занозой в заднице, — перебил я. — Он это прекрасно знает. — На нее я тоже старался не смотреть. Меньше всего мне нужно было сейчас заглядывать кому-либо в душу. — Жюстина, вам необходим покой. Я его из-под земли достану. Не переживайте.
Она снова улыбнулась, и веки ее окончательно сомкнулись.
— Вы мне как родной, Гарри. Вы всегда хорошо ко мне относились.
Я коротко, немного раздосадованно кивнул, положил руку Жюстины обратно на край кровати и накрыл ее одеялом.
Анастасия задумчиво следила за моими действиями.
Мы вернулись во входной вестибюль с его свежей штукатуркой, под которой могли прятаться, а могли и не прятаться смертельные ловушки, вышли на крыльцо размером с теннисный корт и по ступеням спустились к подъездной аллее, на которой ждала меня одолженная Ларой машина.
Я остановился так резко, что Анастасия едва не врезалась в меня сзади. Зашипев от боли, она с трудом удержала равновесие, потом заглянула поверх моего плеча и тоже затаила дыхание.
— Ох, мамочки.
На дороге стояло почти две тонны лучших британских стали и хрома. Негромко урчащий мотор напоминал по звуку швейную машинку. Белый «ройс» старой модели, казалось, попал сюда из старого приключенческого фильма и находился в идеальном состоянии. Отполированные боковины без единого пятнышка сияли в закатном солнце, а уж блеск хромированного радиатора просто слепил глаза.
Я подошел и заглянул внутрь машины. Пассажирский диван в задней части салона был больше всей моей чертовой квартиры. Ну, или мне так показалось. В интерьере преобладали серебристые и серые тона, белая кожа и светлое дерево, отполированное почти до свечения и отделанное серебром. Ковер на полу «ройса» толщиной и ухоженностью не уступал хорошему газону.
— Ух ты, — тихо пробормотал я.
— Произведение искусства, черт подери, — выдохнула остановившаяся рядом со мной Анастасия.
— Ух ты, — повторил я.
— Ты только на отделку посмотри.
Я кивнул.
— Ух ты.
Анастасия как-то странно покосилась на меня.
— И сзади салон у него чертовски просторен.
Я заморгал и поглядел на нее.
Она смотрела на меня с самым невинным видом.
— Я всего-то хочу сказать, что у тебя в квартире сейчас тесновато.
— Анастасия… — пробормотал я и почувствовал, что лицо у меня начинает гореть.
На щеках у нее снова обозначились ямочки. Разумеется, она просто меня поддразнивала. При ее состоянии требовалось как минимум несколько дней, прежде чем она смогла бы снова заниматься чем-то подобным.
— Что это за модель? — спросила она.
— Э-э… — сказал я. — Ну, это «роллс-ройс». Модель… думаю, довоенная еще.
— «Роллс-Ройс Сильвер Рейт», разумеется, — послышался голос Лары у меня за спиной. — А какой еще модели он мог быть в этом доме?
Я оглянулся и увидел Лару Рейт, стоявшую в тени крыльца у двери.
— Потребности у вас, несомненно, специфические, — продолжала она. — Поэтому я и предоставила вам соответствующий продукт. Старой работы. Тридцать девятого года. — Она скрестила руки на груди (на мой взгляд, слишком уж самодовольно). — Верните его с полным баком.
Я мотнул головой так, чтобы это не слишком уж смахивало на согласие, и отворил дверцу со стороны пассажирского кресла.
— Агенту по прокату, — пробормотал я под нос, — стоило бы сначала справиться о состоянии моего банковского счета. Сколько жрет этот зверь, пару галлонов на милю?
Анастасия скользнула в салон, негромко охнув от боли. Я поморщился и вытянул руки на случай, если она вдруг потеряет сознание и упадет, но ей удалось сесть, не потревожив ключицу еще раз. Я захлопнул дверцу и краем глаза видел, как Лара вдруг подалась вперед.
