— Да, — произнесла она.
— Если бы я мог просить тебя о чем-нибудь еще, — сказал я, — я бы попросил. Правда.
— Знаю, — кивнула она. — Просто меня бесит, что я больше ничем не могу помочь.
— Ладно. Могу добавить — если это тебя утешит, конечно, — что опасность будет грозить и тебе. Кто-нибудь может решить заглянуть и попытаться использовать тебя против меня. А если до Совета дойдет, как много тебе известно, они запросто могут попытаться убрать свидетеля.
Она чуть улыбнулась.
— Ну, спасибо. По крайней мере, зная, что кому-то может захотеться убить меня, я ощущаю себя не совсем лишней. — Она двинула плечом, поправляя наплечную кобуру с пистолетом. — Я понимаю предел своих возможностей. Не то чтобы это мне нравилось… — Она снова посмотрела на меня. — Как ты собираешься связаться с остальными?
— Я… Давай, я не буду говорить? Чем меньше ты знаешь…
— Тем меньше мне грозит?
— Если честно, не совсем так, — хмыкнул я. — Чем меньше ты знаешь, тем меньше грозит мне. Не забывай: мы имеем дело с людьми, которые способны вынуть информацию у тебя из головы, не спрашивая, хочешь ты этого или нет.
Мёрфи скрестила руки на груди и поёжилась.
— Терпеть не могу чувствовать себя беспомощной.
— Угу, — согласился я. — Я тоже. Как он там, Молли?
— Все еще спит, — доложила Молли с заднего сиденья. — Температура, правда, вроде бы не повысилась. — Она протянула руку и потрогала лоб Моргана тыльной стороной ладони.
Рука Моргана словно сама собой поднялась и резким шлепком по запястью отшвырнула ее; при этом ни дыхание его, ни черты лица ни на мгновение не дрогнули. Вот черт. Чисто рефлекторное движение. Я тряхнул головой.
— Давайте-ка пошевеливаться, ребята, — сказал я.
Мы с Молли водрузили Моргана в инвалидное кресло. Он даже чуть привстал, чтобы помочь нам, и снова провалился в сон, как только его усадили. Молли перекинула через плечо ремень моей сумки с ритуальными принадлежностями и принялась толкать кресло с Морганом через стоянку к причалу. Я захватил пару больших, тяжелых нейлоновых мешков.
— Что это у нас там? — поинтересовалась Мёрфи.
— Развлечения для вечеринки, — ответил я.
— Ты устраиваешь вечеринку?
Я повернулся на восток и вгляделся вдаль. Острова не видно из Чикаго даже в ясный день, но я знал, что он там — зловещий, неприветливый клочок земли.
— Угу, — негромко сказал я. — Еще какую вечеринку… Практически все, кто в последнее время мечтал меня укокошить, не откажут себе в удовольствии на нее заглянуть.
Мёрфи покачала головой:
— И все из-за одного человека.
— Из-за героя, — вполголоса возразил я. — Из-за того, кого из всех Стражей боятся больше всего. Морган едва не одолел самого короля Красных — вампира, прожившего едва ли не четыре тысячи лет, окруженного до омерзения могущественными вассалами. И когда бы тот не бежал с поля боя, Морган бы его убил.
— Ты о нем почти добро отзываешься, — заметила Мёрфи.
— Не добро, — возразил я. — Но я не могу не признать его качеств. За долгие годы Морган спас не сосчитать сколько жизней. И невинных тоже убивал. Это я точно знаю. Последние двадцать или тридцать лет он исполнял в Совете обязанности палача. Он придирчив и бестактен, он беззастенчив и предвзят. Если он ненавидит, то ненавидит со всей своей страстью. Он большой, уродливый, свирепый бойцовый пес.
Мёрфи невесело улыбнулась.
— Но он ваш бойцовый пес.
— Но он наш бойцовый пес, — подтвердил я. — И он не колеблясь отдал бы свою жизнь, если бы считал, что так надо.
Мёрфи посмотрела вслед Молли, толкавшей коляску с Морганом вдоль причала.
— Бог ты мой, — сказала она. — Должно быть жутко знать, что ты способен так ни во что не ставить человеческую жизнь. Чужую, свою собственную — не важно чью. Знать, что ты в любой момент способен отнять у живого человека абсолютно все. Это не могло его не глодать.
— За столько лет, наверное, можно и привыкнуть, — возразил я. — Знаешь, мне кажется, ты права насчет того, что убийца действует отчаянно. Ситуация сделалась слишком запутанной и сложной, чтобы смахивать на запланированную. Прямо какое-то… безумное скопление всевозможных цыплят, слетевшихся, чтобы их пожарили.
— Может, так ее будет проще разрешить?
— Примером подобной путаницы может служить Первая мировая, — покачал головой я. — Только тогда было типа сложно ткнуть пальцем в кого-то одного и сказать: «Вот из-за этого парня все так и вышло». С этой точки зрения со Второй мировой проще.
— Ты с самого начала действуешь, исходя из предположения, что тебе есть кого обвинить, — сказала Мёрфи.
— Только если я смогу его поймать, — покачал головой я. — Если не смогу… ну, понятно, что тогда.
Мёрфи повернулась ко мне. Она подняла обе руки, взяла меня за голову, чуть пригнула и поцеловала в лоб и в губы — ни слишком быстро, ни слишком страстно. Потом отпустила и подняла на меня взгляд, спокойный и грустный.
— Ты знаешь, что я люблю тебя, Гарри. Ты хороший человек. И хороший друг.
Я криво улыбнулся.
— Ты только не стань из-за меня размазней, Мёрф.
Она мотнула головой.
— Я серьезно. Не дай себя убить. Надери любую задницу, какую считаешь нужной, чтобы этого не случилось. — Она опустила глаза. — Мир будет поганым без тебя.
Секунду-другую я покусывал губу, ощущая себя очень неловко. Потом прокашлялся.
— Из всех людей на свете я предпочел бы, чтобы спину мне прикрывала именно ты, Кэррин. — Я снова кашлянул. — Ты, наверное, лучший друг из всех, какие у меня были.
Она несколько раз моргнула и тряхнула головой.
— Ладно. Что-то очень рискованный становится у нас разговор.
— Может, продолжим его с того места, где было про «любую задницу»? — предложил я.
Она кивнула.
— Найди его. Надери ему задницу.
— Именно таков план, — подтвердил я. Потом наклонился, поцеловал ее в лоб и губы и на секунду прижался лбом к ее лбу.
— Я тебя тоже люблю, — прошептал я.
— Вот извращенец, — произнесла она сдавленным голосом. — Удачи.
— Тебе тоже. Ключи в замке зажигания.
А потом выпрямился, подхватил свои мешки и зашагал следом за Молли. Я не смотрел на Мёрфи, когда уходил, и так и не оглянулся.
Только так мы оба могли делать вид, что я не видел, как она плачет.
В свое время мой брат купил древний, побитый временем и стихиями рыболовецкий катер. Он говорил мне, что это траулер. Или сейнер. Что-то одно из двух… Или еще что-то. Закаленные мореходы жутко кипятятся насчет точных определений, к какой именно категории относится судно — но поскольку я никак не закаленный мореход, я не лишусь сна из-за неточного определения.
