Молли озабоченно покусала губу.
— Получается… он… или она позовет на помощь весь свой Черный Совет?
Я мотнул головой.
— Мне кажется, все это происходит потому, что убийца где-то оступился, случайно открывшись Ла Фортье. Ему пришлось убрать свидетеля, но при всех принятых в Эдинбурге мерах безопасности у него имелся большой шанс напортачить и в этом. Все, что он предпринимал позже, так или иначе пошло наперекосяк, поскольку делалось от отчаяния. Мне кажется, если Черный Совет узнает, что их крот так облажался, они сами первыми убьют его, чтобы он не вывел на них. — Я покосился на мрачную громаду Духоприюта. — Так что его единственный шанс — обрубить все нити, что могли бы вести к нему. Он будет здесь сегодня, Молли. И ему необходимо победить. Терять ему нечего.
— Но вы согнали всех до единого в ограниченном пространстве, — заметила Молли. — Это какая же мясорубка получится.
— Скороварка, падаван, — кивнул я. — Приготовление пищи под давлением. Наш преступник уже в достаточно отчаянном положении, чтобы действовать второпях и допускать ошибки. Особенно ту, когда он слишком увлекся и обвинил в смерти Ла Фортье еще и Белую Коллегию.
Молли задумчиво заглянула за борт, на плещущую воду.
— Значит, вы свели его в ограниченном пространстве с двумя могущественными группами, желающими его убить. Но… это же самый страшный кошмар для него — если в результате его действий союз Белой Коллегии с чародеями станет еще крепче. Уж против обоих ему не выстоять?
Я улыбнулся:
— Ага! Нет ничего поганее ощущения собственного бессилия. Особенно чародею, который к такому не привык. Ну, по крайней мере мы обычно в состоянии убедить себя в том, что это не так.
— Вы думаете, он сломается?
— Я думаю, он туда явится. Я думаю, что при достаточном давлении, что-нибудь да сломается. Я думаю, он совершит какую-нибудь глупость. Может, какое-нибудь превентивное заклятие, что-то такое, что убрало бы всех прежде, чем те поймут, что драка началась.
— Нападение исподтишка, — пробормотала Молли. — Которое не получится «исподтишка», если вы будете знать, где он и что делает. Интеллектус!
Я постучал по лбу пальцем.
— Работа мысли, Кузнечик.
Где-то вдалеке громыхнул гром.
Я вздохнул.
— Томас мог бы провести катер и в плохую погоду, но мне по этой части до него далеко. Погода может смешать наши планы, и довольно скоро. Придется подходить к причалу сейчас — там посмотрим, как все обернется.
Я лавировал. Нет, вы меня только послушайте: «лавировал»! В моем распоряжении имелись руль… то есть штурвал, а еще рычаг газа. Управлять катером было не сложнее, чем сталкивающимся автомобильчиком в парке аттракционов. Ну, «просто» не совсем то же самое, что «легко», но тем не менее. Реальный процесс нацеливания носом катера в нужную сторону не настолько сложен, чтобы заслуживать термина «лавирование».
Я провел «Жучка-плавунца» по безопасному проходу сквозь рифы и поставил у причала — на этот раз почти безупречно. Уилл уже был наготове; стоило борту катера коснуться причала, как он перепрыгнул на дощатый настил, а Джорджия бросила ему швартовые тросы.
— Не сходите на землю, пока на нее не ступлю я, — предупредил я остальных. — Я хочу типа вас представить.
Билли подозрительно покосился на меня:
— Гм. Как скажешь, Гарри.
Я спустился с мостика и собирался уже спрыгнуть на причал, когда у самого его начала возникла, сбросив завесу, высокая, стройная фигура в черном плаще и черной накидке с капюшоном. Она подняла старый, испещренный рунами посох, пробормотала слово заклинания и стукнула его концом по доскам.
Дерево ударило о дерево, и из этой точки устремился в нашу сторону диск ослепительно-голубого света. Я едва успел перекрестить запястья, прижать их к груди и накачать побольше энергии в браслет-оберег.
Разбегавшийся круг света коснулся Молли, Уилла и Джорджии. Вокруг всех троих зазмеились похожие на комки дыма сполохи голубого, малинового и зеленого, они повалились — кто на причал, кто на палубу — и остались лежать безжизненными фигурами. В глазах у меня потемнело, и на какое-то мгновение на меня навалилась нечеловеческая усталость, но я в отчаянии добавил в защитное поле еще энергии, и это ощущение прошло.
Несколько секунд фигура в капюшоне молча смотрела на меня.
— Опусти посох, Дрезден, — произнесла она неожиданно зычным голосом. Переливающееся тошнотворными, как в наркотическом сне, красками облачко сгустилось вокруг его посоха, и он нацелил его на меня как ружье. — Все кончено.
Глава тридцать девятая
Дождь продолжал ровно моросить. Я рискнул оглянуться на остальных. Они лежали, не шевелясь, но дышали. Голова и руки Молли свесились за борт; ее выкрашенные изумрудным цветом волосы потемнели от дождя. С каждым качком катера руки ее бессильно болтались. Черт, да она могла сползти в воду.
Я повернулся обратно к фигуре в капюшоне и присмотрелся внимательнее. Просторные плащи, рясы, мантии и все такое, конечно, производят драматический эффект, особенно если смотреть на них на ветру — но под дождем они выглядят просто мокрыми тряпками. Все эти драпировки липли к фигуре и вид имели скорее жалкий.
Помимо этого, дождь делал одежду темнее, чем она была на самом деле. Приглядевшись, я разглядел некоторый намек на цвет. Он оказался не черный, а темно-лиловый.
— Чародей Рашид? — спросил я.
Посох в руке Привратника не дрогнул, продолжая целиться в меня. Однако он поднял свободную руку и откинул капюшон. Лицо у Привратника вытянутое, с резкими чертами, обветренное, как старая кожаная одежда. Бороду, в которой начинает проступать седина, он стрижет коротко, равно как и совершенно седые уже волосы. Один глаз у него темный, второй перечеркнут парой жутких серебряных шрамов, спускающихся со лба ко рту. От настоящего глаза, разумеется, ничего не осталось, и его заменяло нечто, похожее на стальной шар от подшипника.
— Разумеется, — спокойно отозвался он.
— Я мог бы и раньше догадаться. Не так много чародеев выше меня ростом.
— Брось посох, чародей Дрезден. Пока никто не пострадал.
— Я не могу этого сделать, — заявил я.
— А я не могу допустить, чтобы ты открыто вызывал Белый Совет на бой.
— Нет? — удивился я, упрямо выдвинув подбородок. — И почему?
В его гулком, низком голосе послышалось беспокойство.
— Твой час еще не пробил.
Я почувствовал, как брови мои ползут на лоб.
— Еще не пробил?..
Он покачал головой:
— Всему свое время. Ни время, ни место еще не те. То, что ты задумал, будет стоить жизней — включая Твою собственную. Я не желаю тебе вреда, молодой чародей. Но если ты не сдашься, у меня не будет выбора.
