Глава 21.
Мы посидели еще минут десять, переваривая слова родителей Златы. Даже Альбина впечатлилась, размахивала руками и качала головой.
— Да неужели! — неверяще повторила уже в который раз, — одумались, разглядели и поверили! Я уже и не надеялась! — смеялась женщина, обнимая Злату за плечи.
Я же неотрывно смотрел на родителей и ждал. Чего? Сам не знаю… То ли того, что они покаются, то ли того, что объяснят наконец причину нашей разлуки. Мне было интересно, мне было важно знать — почему нас бросили одних, а сами уехали, а главное — для чего. Но родители молчали, словно приехали просто попить чаю и тихонько повторно исчезнуть из нашего мира, из нашей жизни, только на этот раз навсегда.
— А вы, гости, зачем пожаловали? — спросила, наконец, Альбина, подложив сухую ладошку под щеку и подавшись вперед, — рассказывайте, что привело вас ранним утром в наш дом.
— Мы бы хотели переговорить с детьми с глазу на глаз, — сообщила мама, приподнимая нос, словно так сможет показать свое здесь место.
— Исключено, — парировала бабушка, — они мои внуки, и мне жутко интересно участвовать в их жизни!
— Не смешно, — ответил отец, хмурясь, — у них нет родных бабушек.
— А кто сказал про родных? — деланно удивилась женщина, — названная и по договору, да, мои хорошие?
Кира ей тепло улыбнулась и уверенно кивнула.
— Да, Альбина наша бабушка, и мы ей многим обязаны, — сообщила сестра, смотря то на одного из родителей, то на другого.
Я же предчувствовал скандал, вот что угодно сейчас будет, но только не мирная беседа, потому что глаза отца наполнились злостью, а мама поджала недовольно губы. Я уже мысленно готовился дать отпор, вот так просто, желая защитить свою семью… Свою новую семью!
— Да-а-а-а, — начала мать, — не думала, Паша, что ты так воспитаешь сестру! Оставили тебя взрослеть, а вот что получилось!
Я посмотрел на мать и рассмеялся в голос, даже голову запрокинул назад, скрывая тем самым свое раздражение.
— О, да! Я повзрослел к концу месяца, когда успокаивал Киру и когда понял, что все сбережения вы увезли с собой. Поверь, я повзрослел даже раньше, когда за вами закрылась дверь, и квартира мгновенно опустела. Ты просто этого не замечала, увлеченно занимаясь собой и своим любимым делом, — развел руками в стороны, — если я был бы несамостоятельным мальчиком, но мы бы просто не выжили, если что. Сдохли бы с голоду, нам бы отключили свет и воду за неуплату коммунальных услуг. А знаете почему?
Я даже подался чуть вперед, чтобы быть максимально ближе к родителям. И только сейчас я понял, что испытываю только раздражение, глядя на них, злость и обиду. Оставили меня взрослеть — это ж надо было так сказать?!
— А я отвечу на этот вопрос сам, если вы молчите! — продолжил говорить, так как родители меня не перебивали, — потому что у нас не было денег! Представляете? Вы уехали мало того, что все забрав, мало того, что не предупредили заранее о таком решении, так еще и ничего нам не перечисляли! И я крутился и вертелся, работал везде, где только платили сразу, любые копейки, прежде чем устроился на нормальную работу, а учебу никто не отменял! Домашние обязанности так же!
На последний словах я повысил голос, приподнялся и вот-вот был готов перейти на крик, но меня сдержали две женские ладони, которые легли на плечи с двух сторон и вернули меня на место. Я сел, но успокоиться не мог, буквально колотило всего от несправедливости, от негодования, от желания доказать, что поступок родителей был неверным!
— А знаешь, почему мы уехали? — неожиданно спросила мама, посматривая на Киру, ища в ее глаза поддержку или хоть какую-то искру интереса.
— Нам было интересно, — пожала плечами мелкая, — только вы ничего не говорили и на наши вопросы не отвечали…
— Да мы устали от всего этого! Перегорели! Думаете, легко творческим личностям, когда у них закачивается запас сил и энергии? Нам нужно было перезагрузиться!
— И как? — устало вздохнул, понимая, что разговор наш ни к чему не приведет. Когда-то я думал, что смогу понять родителей, но сейчас понимаю — нет, не смогу принять их слова и оправдания. Да, они творческие личности, работающие с людьми, да, такая занятость отнимает много времени и сил. Я не против того, что им нужно было подкопить новых эмоций, сменить обстановку, отдохнуть от шумного города. Согласен, многим это необходимо. Но можно уехать на месяц, можно на два, при этом объяснить детям цель своего отъезда. Но никак не уходить из дома со словами «мы устали от всего», заставляя невольно думать, что устали от тебя, так еще и пропасть не на пару месяцев, а на несколько лет, не отвечать на звонки, изредка писать короткие сообщения.
— Теперь у нас все хорошо! Собирайте вещи и возвращайтесь домой! — отчеканил отец, словно теперь его слова имеют для нас какой-то вес.
— Исключено, — довольно спокойно ответил я, — мы остаемся здесь. Наш дом с бабушкой.
— Кира? — мама не нашла в моем лице отзывчивого собеседника и решила надавить своим авторитетом на дочь, — ты-то хоть имей голову на плечах!
— Она у меня есть. И Паша прав, наш дом тут, рядом с Альбиной, Златой и Ромой.
Ох, зря, очень зря сестра упомянула о парне, так как на него уже оценивающе смотрели, уже готовились наговорить в его адрес много нехороших слов, вот только друга и парня Киры я в обиду не дам — он теперь моя семья, человек, который за несколько недель показал и доказал свою значимость.
— На этом наше чаепитие заканчивается, — поднялся из-за стола, — как отдохнете, подумаете над моими словами — позвоните. Попробуем поговорить еще раз.
Именно попробуем, потому что не очень уверен, что родители поймут мою точку зрения и встанут на мое место. Однако надежда теплилась где-то глубоко в груди, царапая своими тонкими пальчиками, словно давая понять, что за нее еще можно ухватиться, что всем и всегда дается второй шанс, а некоторым даже третий.
Родители ушли быстро, даже не попрощались, лишь хлопнули дверью. Все как-то незаметно и облегченно выдохнули, вот только мне было морально тяжело. Извинившись, покинул компанию за столом и поднялся в свою комнату. Уверенно прошел до ванной комнаты и прямо в одежде зашел в душевую кабину, включая воду.
Говорят, что мужчины не плачут. Совершенно верно, они давятся своими слезами, задирая голову как можно выше, глотая горькие спазмы в горле, не позволяя эмоциям вырваться. Они просто сжимают кулаки и много-много раз бьют ими по стене, желая через боль заглушить рвущиеся рыдания.
Я же чувствовал, что был на грани срыва, чувствовал, что еще немного, и настанет точка невозврата, чувствовал и ничего не мог с собой поделать. Раз за разом наносил удары по кафелю, и даже боль мне не помогала, даже вода, которая не только била по лицу, а словно проникала под кожу, желая очистить мои мысли и смыть страдания.
— Я с тобой! — тонкие руки прошлись по предплечью, опустились на спину и нырнули мне на грудь. Злата прижалась ко мне максимально близко, вцепилась в меня, словно вот-вот упадет, уткнулась лбом в спину.
