— Если согласитесь, то мы пошлем за вашими вещами прямо сейчас. Если же нет, то вы нам не подходите.
Предложение было очень заманчивое, вот только с вещами затык….
Поэтому детектив жалобно воскликнула:
— Ах, госпожа, не губите! Я задолжала хозяйке за комнату, и она забрала мои вещи в часть платы! Я не могу вернуться за ними без денег!
К счастью, такой расклад экономку вполне устраивал, она спокойно проговорила:
— Отработаете неделю, получите оплату и сможете вернуть свои вещи и расплатиться с долгами. А вещи мы вам подберем. Ступайте за мной. Как ваше имя?
— Лиззи, госпожа.
— Меня зовите мадам Стелла.
* * *
То, что дело нечисто, Эльза поняла, едва переступив границу Блейк-холла, то есть, тех самых ворот, возле которых она беседовала с экономкой. Магия! Как только девушка сделала шаг, ее словно током ударило!
— Не бойтесь. — сказала ее провожатая. — Это защита периметра. Она всего лишь проверила, нет ли у вас при себе оружия.
«Господи, а если бы я додумалась взять с собой пистолет?!» — с ужасом подумала девушка: «Эта магия меня бы сожрала прямо здесь! Надеюсь, у него есть лицензия!!!».
Тем временем мадам Стелла проводила детектива прямо к парадному входу. Странно, но дворецкого не было. Слуги в поле зрения новоприбывшей тоже не попадались.
— Сюда, пожалуйста.
Экономка повела Эльзу по темным коридорам (окна были занавешены, свечей не было).
— Какой здесь полумрак! — воскликнула девушка, изображая испуг.
Мадам холодно ответила:
— Господина часто мучают мигрени. Ему противопоказаны дневной свет и громкие звуки. Ведите себя как можно тише и научитесь ориентироваться при скудном освещении.
— Да, госпожа, не сомневайтесь, я научусь! — пылко заверила ее детектив, старательно запоминая расположение комнат.
А провожатая отвела ее вниз, на кухню. Там они, наконец, встретили живых людей: пяток девушек, в передниках и чепчиках. Те были заняты делом: одна месила тесто, вторая ощипывала дичь, еще три перебирали какое-то зерно (бедолаги, небось, все глаза сломали в таких потемках!). Кстати, выглядели девушки неважно. Бледные, осунувшиеся, с темными кругами под глазами.
При виде старшей, они поднялись со своих мест и привели в реверансах.
— Девушки, это Лиззи. Новая горничная. Подберите ей подходящую одежду.
— Да, госпожа. — ответила одна из девушек слабым голосом и тут же задала вопрос: Какое занятие подобрать для нее?
Экономка на мгновение задумалась, потом ответила:
— Уборка.
— Как прикажете.
— Прекрасно. Лиззи, приступайте, девушки вам все расскажут.
Эльза закивала, как китайский болванчик, виновато улыбаясь. Мадам Стелла покинула кухню, шурша юбками, связка ключей на ее поясе мелодично позвякивала в такт шагам.
— Пойдем. — сказала единственная на этот момент подававшая голос девушка. — Я дам тебе одежду.
Она проводила детектива в смежную комнату, тоже темную, да еще и загроможденную тяжеловесной мебелью: громоздкими шкафами, комодами…. Новая знакомая подошла к большому сундуку, откинула тяжелую крышку и начала перебирать старомодную одежду.
— Как тебя зовут? — спросила Эльза.
— Люси. Я здесь пять дней. — печально ответила та.
— О. Тоже новенькая?
Девушка промолчала, только вытащила из сундука простое темное платье и протянула детективу:
— Это должно подойти. Переодевайся, я помогу тебе заколоть волосы — мадам очень строга в таких вопросах.
— Спасибо…. — Эльза заговорщицки понизила голос. — А хозяин здесь бывает?
Люси подняла на нее глаза и посмотрела так странно…. С жалостью и какой-то невыносимой тоской. А потом ответила:
— Да. Хозяин живет здесь.
* * *
Вы серьезно?! Зарубежный аристократ живет в этой помойке?!
В коридоре на полу был слой пыли толщиной в палец! И, что примечательно, совершенно нетронутый. Здесь никто не ходит? Хотя, неудивительно….
По всем углам паутина, окна можно было не трудиться зашторивать, они настолько заросли грязью, что свет едва пробивался. В воздухе явно чувствовался запах затхлости и плесени. Видимо, окна еще и не открывают….
Да, это самое тяжелое прикрытие из всех. Но делать нечего, Эльза принялась подметать пол.
— Водой.
Девушка вздрогнула, она не услышала, как к ней подошла другая служанка. Та повторила:
— Смочи веник водой. Иначе пыль поднимется.
«Черт, так быстро я еще никогда не палилась!».
А вслух детектив совершенно искренне ответила:
— Спасибо. Как тебя зовут?
— Ингритт. Я тут три дня.
Эльза нахмурилась:
— Тут все новенькие?
И снова это выражение лица! Девушки словно моментально ныряли в какой-то глубокий омут своих невеселых мыслей. Но служанка все-таки ответила:
— Есть Мэри. Думаю, она придет завтра. Ты сможешь поговорить с ней. И еще…. Отбой в девять часов. К этому времени тебе лучше быть в постели. Так … так тебе будет лучше.
— А … хорошо. — ответила детектив, не совсем понимая, к чему та клонит.
Или здесь жесткий режим, и экономка отслеживает провинившихся?
* * *
Если поначалу Эльзе и казалось, что девять вечера — это детское время, то провозившись целый день в пыли, она передумала. Да, работка у горничных та еще….
Наконец, девушка получила возможность посетить местную душевую, чтобы смыть с себя грязь.
Господи!!!
Ванная здесь была еще хуже, чем все остальные комнаты. Ржавчина на кранах. Въевшиеся ржавые разводы на кафеле. Застоявшаяся позеленевшая вода в засорившихся раковинах. И плесень. Где-то зеленая, где-то рыжая, но пышная, как ковер изо мха.
Нет, девушки издеваются над ней! Они на полном серьезе утверждают, что хозяин живет здесь? Да быть того не может! Хотя…. Ведь тетушка тоже добыла именно этот адрес. Но, проклятье, о чем же думал барон Дорф?!
Кое-как приведя себя в порядок в этой камере пыток, Эльза покинула душевую и тихонечко побрела по темным коридорам. Конечно, за время своего потовыжимательного дежурства она всячески старалась что-то разнюхать, но уже по нетронутой пыли было понятно, что в этом крыле особняка людей она не встретит. А нанюхалась девушка только пыли, ну, и сажи, кое-где.
Теперь же детектив решила двинуться в противоположную сторону. Если что, то скажет, что заплутала….
И очень скоро Эльзе повезло! Она услышала голос. Мужской голос. Он что-то хрипло вещал вполголоса. Девушка подобралась к одной из закрытых двойных дверей, судя по щелке под ними, внутри царила абсолютная темнота. А голос продолжал свой монолог. Кажется, он жаловался:
