Нормальный он, абсолютно, а зажатый потому что все его чмырят в школе. А чмырят потому что выглядит как лох. Вот если его переодеть и прическу сменить, та же Минаева первая в очередь на него встанет.
Даже смешно стало, стоило только представить их вместе.
В приподнятом настроении пила чай и размышляла, как увижу завтра концерт Флойда, с улыбкой вспоминала как ржали до коликов с Загором над всякими приколами, и только потом до меня дошло, что ни разу за всё это время я даже не вспомнила о Набиеве.
Глава 42 Яна
Погорячилась, наверное… Он так разозлился, дверью хлопнул. Надо было как-то мягче всё преподнести. Про Тимура зачем-то ляпнула, что жить вместе собрались. Ну что за глупости, зачем. Это же не так!
Ведь не было цели с ним ссориться или как-то обижать, а вышло как всегда. Ну ладно, нет худа без добра, зато теперь всё разрешилось. Вот только на душе было так тяжело, хоть волком вой. Головой понимала, что сделала всё правильно, а вот сердцем…
Отработав целый день, безумно устала, и морально, и физически. Сегодня было как-то особенно сложно, даже дети все словно сговорились и одновременно отбились от рук. Хотелось поскорее покинуть пределы школьных стен, но идти мне было некуда.
Хоть Толик к утру, конечно, протрезвел и, видимо, всё осознал: сидел на кухне как побитая собака, весь ссутулился, глаза прятал, но всё равно я больше не могла чувствовать себя рядом с ним в безопасности. Нет никакой гарантии, что он снова не напьется и не решит закончить начатое.
Была мысль вызвать милицию, написать на него заявление, что неповадно было, но потом представила, что сейчас начнется — допросы, медицинское освидетельствование, суд… Конечно же в школе все всё узнают, так оставят на весь город — потом не отмоюсь от этого позора. Решила, что лучше съеду от него подальше и забуду всё как страшный сон.
Набрав полную сумку тетрадей, устало вышла из школы. Резкий порыв ветра небрежно разметал волосы, руки моментально окоченели.
— Яна Альбертовна, давайте я вам помогу, — подоспел Денис Павлович, забирая у меня из рук сумку. — Ого, тяжесть какая. Тетради? — понимающе улыбнулся.
— Они самые.
— А… вы сейчас куда? Давайте я вас подброшу?
— Большое спасибо, но не нужно, вы спешите, наверное… — замялась, хотя, положа руку на сердце, жутко не хотелось трястись в автобусе.
— Ну что вы! Буду только рад вам помочь. Так вам куда? — открывая дверь своего старенького Форда, поинтересовался он.
Знала бы я сама, куда мне…
— На набережную, — это было первое, что пришло в голову.
Он удивился, но тактично ничего не сказал. Открыв пассажирскую дверь, галантно помог забраться в машину и, торопливо обежав капот, поспешил сесть рядом.
Пока он заводил мотор и отвлекал разговорами "о погоде", я обернулась на здание школы, и первое, что увидела — силуэт Эммы Валентиновны в окне.
Прямая, как палка, она смотрела прямо на нас, и если бы взгляд человека умел метать молнии, то меня бы уже трижды разразило.
* * *
Прогуляться по набережной было не самой лучшей идеей: ледяной ветер забирался за воротник пальто, заставляя буквально дрожать от холода, да и воспоминания пятничного вечера захлестнули с головой, не принося облегчения, а наоборот, загоняя в кокон надвигающейся депрессии.
Потирая озябшие ладони я ходила вдоль кромки воды; мелкие песчинки попали в туфли, натирая ноги, но я этого не замечала, погружённая в свои не веселые мысли.
Навалилось всё так одновременно, и словно не было конца и края проблемам: мать с её сожителем, напряг с деньгами, Никой, Тимуром, жильём, директрисой… Теперь вот прибавился Толик, явная угроза здоровью, а может, и жизни. Но всё это меркло на фоне двух неоном мигающих в голове букв — Ян. Парень, с моим именем. Какая ирония. Парень, подаривший мне столько разнообразных эмоций, и с которым мы никогда не сможем быть вместе.
Почему так? Почему из-за каких-то дурацких правил и условностей должны рушиться человеческие судьбы?
Хотя, кто сказал, что он моя судьба? Скорее всего у нас бы всё равно ничего не вышло, даже если бы мы познакомились при других обстоятельствах.
Он слишком молод. Ну что такое восемнадцать лет? Вспоминая себя в восемнадцать, я была совсем юной и не опытной, и уж точно не думала ни о каких серьезных отношениях. Да я даже сейчас о них не думала. Хотя, если бы было с кем, возможно, я бы мыслила иначе…
Вдоволь нагулявшись и продрогнув до костей, направилась на автобусную остановку. Денис Павлович предлагал потом забрать и снова отвезти куда нужно, но я решила, что это будет форменная наглость — пользоваться его добротой. Ведь ясно же, что таким образом он оказывал мне знаки внимания, но ведь я никогда не отвечу ему взаимностью, ни к чему тогда давать даже призрачную недежду.
Уже забравшись в подъехавший автобус, поняла, что это тот самый, на котором мы ехали с Яном. Те же исписанные фломастером сиденья, те же пыльные голубые занавески на окнах…
Заняв то же кресло, на котором мы сидели в прошлый раз, с грустью наблюдала за проплывающим перед глазами серым пейзажем.
Надо переключаться на что-то другое, иначе так точно до депрессии недалеко. И от занятий нужно отказаться. Минимум времени вместе — быстрее всё забудется. Да, деньги были нужны, очень, но рвать из-за них сердце… Не стоят они того. Решила, что сегодня же скажу Нонне Вахтанговне, что отказываюсь от репетиторства.
— Здравствуйте, Яна Альбертовна, — расплылся в улыбке Роман Алексеевич, пропуская меня в дом. — Рад вас в видеть. А то мы в с вами всё мимо да мимо друг друга. Как ваше настроение?
Из кухни показалась Нонна Вахтанговна, внимательно прислушиваясь к разговору.
— Всё хорошо, спасибо. Ну… я пойду к Яну? — замялась, кивнув на лестницу. Этот сытый боров меня ужасно раздражал, и я ничего не могла с этим поделать.
Нонна Вахтанговна подалась вперед будто хотела что-то сказать, но в последний момент передумала и, мило улыбаясь, проводила меня любопытным взглядом.
Перед дверью Яна пришлось остановиться и перевести деньги дух. Как же волнительнее! Даже осознание того, что здесь я сегодня в последний раз, нисколько не умаляло дрожи в коленях.
Сейчас я снова его увижу.
Постучав, открыла дверь и буквально застыла — на кровати, скинув туфли, лежала Минаева. Рядом Ян, лениво закинув руку ей на плечо. Оба одеты, но сам факт того, что они сейчас тут, вдвоём, ввёл в ступор.
— … Простите. Я, наверное, пойду, — развернувшись, в какой-то прострации, ничего не соображая, вышла из комнаты, медленно пошла по коридору к лестнице, смотря перед собой, но при этом ничего не видя.
— Яна Альбертовна, а почему вы так быстро уходите?
Ян стоял у раскрытой двери своей комнаты и смотрел мне вслед. Собрав последние крохи самообладания, обернулась:
