Какой же я была дурой, что когда-то отпустила его!
Я обнимала его, крепко-крепко, всё ещё не веря, что это не сон, и он действительно здесь — живой и невидимой. Рядом со мной.
— В то утро, после нашего разговора, когда ты ушла, мне позвонили из полиции…
— Из полиции?
Улыбка сошла с лица, я разволновалась ни на шутку. Неужели он что-то успел натворить, пока был пьян. Может, подрался? Он что, сидел всё это время? Тысяча предположений промелькнули в голове за какую-то долю секунды.
— Но зачем позвонили, почему?
— Моя бывшая жена, вместе со своим сожителем, уснули в припаркованной машине у какого-то задрипанного ночного клуба на окраине города. Оба были под кайфом, и задохнулись от угарного газа. Их обнаружили только спустя сутки…
— Какой ужас… — печально выдохнула я, не зная, как ещё на это реагировать.
— Мой телефон нашли в её записной книжке и пригласили на опознание. Зрелище не из приятных… Дома, среди её документов, отыскал адрес родственников, и тем же вечером вылетел в Краснодар, чтобы забрать Арсения. Еле отыскал эту заброшенную деревню. Туда даже транспорт не ходит, элементарно нет продуктового магазина, не говоря уже о детских садах, школах и кружках… И эта покосившаяся лачуга кишащяя крысами… Видела бы ты, в каких условиях его содержала её мамаша-алкоголичка… Грязный, худой, полуголодный… — Костя стиснул зубы, на лице заходили желваки.
Я видела, сколько боли ему приносят эти воспоминания, у самой сердце разрывалось на части, стоило только это всё представить.
— Господи, бедный ребёнок! Какой кошмар ему пришлось пережить! Где же он сейчас? — отпрянула, с тревогой заглядывая в глаза Кости.
— Он здесь. Со мной.
Он улыбнулся и, разомкнув объятия, повернулся в сторону детской площадки.
— Арсений!
Маленький мальчик, в синей куртке и смешной шапке с динозавром, резво скатился с горки, и, подняв с земли какую-то корзину, нерешительно засеменил в нашу сторону.
— Стесняется… — шепнул Костя.
Взгляд буквально лучился любовью. Никогда не видела его таким счастливым и умиротворённым. Глаза вновь защипали, предчувствуя приближение слёз.
— Не бойся, иди сюда, — подбодрил Костя, обращаясь к сыну и подал мальчику руку.
Маленькая ладошка буквально утонула в крепком мужском кулаке. Ребёнок, прижавшись к ноге отца, с любопытством смотрел на меня снизу вверх, улыбаясь одним лишь краешком губ.
Какой же он крошечный и беззащитный! Круглые чёрные глазки изучали меня с недетской серьёзностью, будто решая, можно ли мне доверять. Подняв взгляд на Костю, а затем снова посмотрев на меня, улыбнулся уже чуть смелее.
Я подошла чуть ближе и присела рядом на корточки:
— Привет. А как тебя зовут?
— Арсений, — произнёс мальчик, и снова стрельнул глазами на папу, словно ища поддержки. Костя улыбался, и ребёнок заметно расслабился. — А тебя как зовут?
— А меня зовут Саша.
— Саша? — округлил глаза Сеня. — Так ведь только мальчиков зовут!
— Не только, — улыбнулась я. — А что это у тебя там? — кивнула на корзину. — Пирожки для бабушки, как в "Красной шапочке"?
— У меня нет больше бабушки, она плохая! — серьёзно ответил он и приоткрыл крышку корзины. Оттуда на меня смотрели напуганные жёлтые глазищи уже знакомого чёрного кота. — Его зовут Барсик. Папа сказал, что мы теперь будем жить все вместе.
В горле застрял тугой ком. Горячие слёзы хлынули наружу, но я тут же смахнула их рукавом куртки.
— Ему нужна миска и лоток. У тебя есть? — любопытно прищурясь, спросил он.
— Нет. Но мы обязательно купим. Обязательно! И лоток, и миску, и много вкусного корма. А ещё, у Барсика будет подружка.
— Правда? — обрадовался мальчик. — У тебя тоже есть кот? Вот нам будет весело! Пап, ты слышал, у нас теперь будет целых два кота! Вот это да!
Я взглянула на Костю: нежно смотрит то на сына, то на меня, гордая улыбка не сходит с лица, глаза блестят. Я же рыдала не переставая, всхлипывая и утирая сырость рукавом.
— А почему ты плачешь? Тебе плохо? — бровки нахмурены, шапка сползла на бок, оголив одно ухо.
— Мне очень, очень хорошо. Иди ко мне, — раскрыв объятия, подозвала Арсения, и крепко обняла, роняя счастливые слёзы в смешную шапку с динозавром.
