Самой мне с кавалерами не везло. Попадались или «папины сыночки», ошалевшие от вседозволенности и не воспринимающие слово «нет», или карьеристы, желающие использовать меня как ступеньку к будущей «красивой жизни». И даже самодостаточным, на первый взгляд, мужчинам было что-то нужно, кроме меня самой: рекламы, пиара, ощущения власти и собственной крутости оттого, что смог, сумел подчинить эту «сильную женщину», которая на деле оказалась «обыкновенной бабой, мечтающей о мужике».
У некоторых хватало ума скрывать свои мысли. Но со мной это не прокатывало: рано или поздно приходили Сны. В них я бежала от чего-то жуткого, и не могла ускользнуть, а между могильных крестов струился туман. И из него потоком лились все чаяния моих мужчин.
Сперва я не верила, но раз за разом убеждалась, что это не плод воображения, не игры разума, не горячечный бред, потому что рано или поздно они все прокалывались, выпуская наружу сокровенное.
Эти сны заканчивались одинаково: под ногу попадал камень или ком земли и я летела в пустоту, прямо в разверстую пасть свежевыкопанной могилы. Дна не достигала никогда, просыпалась с криком и в холодном поту, после чего кавалер отправлялся восвояси. Наверное, я мечтала, чтобы они возмутились, стали доказывать, что «не такие». Но в итоге признавались все. Одни спокойно, другие — на нервах, поливая грязью. «Шалава» — самое мягкое, что я от них слышала.
На душе потом долго лежал поганый налет, и на помощь снова пришла Гелла. Ей было все равно, что о ней говорили, а слухи о ругань воспринимались как пиар, пусть и черный.
Сегодня я снова летела в яму, но проснувшись, не могла понять — почему. Мужчины сейчас не было, да и туман, из которого обычно доносился свистящий шепот, тихо плыл между покрытыми искусственными цветами холмиками могил.
Лежать, пялясь в потолок я не могла, растерянность требовала движения. Кофе, беговая дорожка, и то ли поздний завтрак, то ли ранний обед… Я жевала любимый круассан с шоколадом и не чувствовала вкуса. В душе проснулось сожаление: зря только разрешила себе поблажку, никакого удовольствия!
Экран ноутбука мягко светился. Проверять почту желания не было, и я сразу открыла рабочий файл. Пробежала глазами последние строчки и ринулась в бой.
Но слова не желали складываться в предложения. Мысли буксовали, цеплялись друг за друга и неизменно возвращались к одинокому цветку в запертом кабинете. Я принюхалась, ожидая почувствовать сладковатый аромат, но защита оказалась надежной: ворожба Ворона не смогла её преодолеть.
Но желание увидеть цветок становилось невыносимым. И я сдалась: зачем оттягивать неизбежное?
Кабинет пропитался запахом розовой воды. Я сдвинула жалюзи и распахнула окно. В комнату ворвался шум никогда не спящей улицы: гул голосов, сигналы машин. Где-то залаяла собака.
Воздух пропитался пылью, жарой и выхлопными газами, но это было лучше того, что источала роза. Переставив её на подоконник, я снова всмотрелась в туманный танец её ауры. Что-то не давало мне покоя.
Цвет! Бледно-серый, с легким оттенком холодного голубого. Заговор не был активирован!
Перед глазами встал окровавленный шип. Почему Воронов им не воспользовался? Но это давало надежду на то, что все закончится хорошо. Нужно только уничтожить цветок! Но сначала — очистить.
Струйки ауры осторожно коснулись ладоней. Я прислушалась к ощущениям: ничего. Ни холода, ни тепла, ни даже покалываний. Но не вступив в контакт с предметом, я не смогу воздействовать! Нужно было искать собственную ауру розы, заготовка наверняка привязана к ней!
Пустота. На миг показалось, что струйки тумана обзавелись крохотными треугольными головками, и из раскрытых ртов высовываются раздвоенные язычки. Слишком тонкие и слишком быстрые, чтобы их заметить. Легкие уколы в ладонь — укусы. Но хоть что-то! Хоть какие-то ощущения! Есть контакт!
И все же Воронов оказался сильнее. Нащупать начальную ниточку заклинания не получалось. Оставалось одно: уничтожить сам цветок.
Это требовало подготовки.
Все необходимое находилось тут же, в кабинете, в специальном шкафу. Огнеупорная плита — тяжелая, но надежная. Она легла на пол с лихим стуком. Вокруг, в определенном порядке, встали свечи. Оставалось соединить их вязью рисунка, чтобы закончить узор. Цветные мелки пачкали пальцы, я вытирала их о пижамные штаны и продолжала чертить. Руны сами всплывали в памяти, не приходилось даже напрягаться или лезть в специальные книги: этот дар я обрела тогда, на жертвеннике… И за это те сволочи еще заплатят, вот только найду способ сделать это красиво и без последствий для себя!
Наконец, все было готово. Роза легла на серый камень, органично вписавшись в композицию: эстетика — немаловажная часть магии, ворожить тоже надо красиво.
На кончиках витых свечей заплясало пламя. Слова наговора слетали с губ, и нарисованные линии замерцали. Они огненными нитями окружили цветок, сомкнулись в кольцо, обняли, окутали синим огнем… Он рос, креп, питаясь моей магией, вытягивал силы из подставленных пальцев, а когда я закричала, произнося последние слова, взметнулся на уровень моего роста. Лицо опалило жаром, запах гари ударил в нос. А потом все исчезло.
На горячей плитке лежала роза, а вокруг прозрачными змейками извивались струйки заклятья.
* * *
Я протянула к ним руку. Пальцы дрожали, а голова кружилась из-за слабости. Но оставить все как есть я теперь не могла. Похоже, моя ворожба запустила то, ради чего розу и оказалась у меня: аура медленно меняла цвет. Синева исчезала, уступая место другому оттенку. Он густел, набирал силу и вскоре вокруг лепестков изгибались под ударами невидимого ветерка розовые струйки.
Ольга! Холод пробрался в душу, испугал до икоты. На шипе осталась её кровь! Если ничего не предпринять…
Но против этого заговора я была бессильна и даже не понимала, что это такое: проклятье, или просто очень мощный приворот! А как поможешь, не зная?
Оставался один выход: перекинуть эту гадость на себя. С той самой ночи ко мне не цеплялось ни одно проклятье, даже гипнотизеры оказывались бесполезны. Если сейчас получится, у меня будет время понять и исправить то, что не смогла остановить.
Снова мелки пачкали руки. Свечи отразились в зеркалах, а заклинание стало длиннее и сложнее. Только теперь я не отрывала взгляда от розы, наблюдая, как струйки то переплетаются в затейливые узлы, похожие то ли китайские, то ли на кельтские. Вскоре стало казаться, что собственно эти узоры и есть — магия и что стоит понять, как именно они завязываются, как я смогу разгадать задачку Ворона.
Но догорели свечи и поблек рисунок на плитке — мел словно стерли сухой тряпкой, оставив легкие штрихи, а решение так и не пришло. Я даже не понимала, подействовала ли моя магия, получилось ли зациклить то, что несла роза, на себе, и не было способов узнать это. Бледные струйки пробивались между лепестками, и запах улицы уже не мог заглушить сладкий аромат.
Оставалось ждать.
