— Как Грэм?
— Харгер говорит, он вряд ли проснется до смерти. Последнее заклинание отняло у него слишком много сил.
— Вороны! — негромко выругалась Амара. — Храбрый он человек.
— Да.
— Значит, мараты вернутся, — сказала Амара.
— Скоро.
Она устало закрыла глаза.
— Что мы еще можем сделать?
— Не знаю, — признался Бернард.
— Надо вывезти женщин и детей. Семьи военных. Посадить их в фургоны, и пусть как можно быстрее едут в Риву.
— Не получится. Эти проклятые рыцари не просто ворота разрушили. Кто-то из них пробрался на конюшни и напугал лошадей. Это привлекло внимание дюжины овцерезов. В общем, лошадей почти не осталось.
Амара подняла на него взгляд.
— А пешком они бежать не могут?
— Я говорил об этом с Пиреллусом и Джиральди. Даже по тракту женщины и дети не смогут передвигаться быстрее маратов. Вряд ли мы сумеем удержать гарнизон достаточно долго. Людей у нас мало — и большинство их семей не хочет бежать. Говорят, они лучше останутся и будут биться, чем их перебьют бегущими. Пиреллус поднимает им дух. Говорит, что из Ривы уже вышло подкрепление.
— Нет, — устало вздохнула Амара. — Я не думала, что у них столько воздушных рыцарей, они перекроют все выходы из долины. Сомневаюсь, что кому-нибудь удалось прорваться.
Бернард кивнул.
— Мы выслали пеших вестовых, чтобы они предупредили стедгольды. Это их может спасти, если они сразу снимутся и выступят в Риву, возможно, они и успеют вырваться из долины… — Он устало опустил голову.
Амара прижалась к нему, и он положил руку ей на плечо. Так они постояли несколько минут в предрассветной тишине.
— Ты бы шла, — сказал Бернард. — Ты можешь улететь отсюда. Ты должна рассказать об этом Первому лорду.
— Даже если бы я еще могла летать, — сказала Амара, — мой долг — сделать все, что в моих силах, чтобы помешать происходящему. Выяснить, кто все это затеял. Сделать так, чтобы виновные предстали перед правосудием. Я не могу просто так уйти.
— Вам нет смысла погибать здесь… графиня.
— Тут и спорить не о чем… стедгольдер. Я все равно не могу летать. Не сейчас. Я слишком устала.
Она прижалась щекой к его плечу. От него исходили сила и тепло, и она черпала их из него.
Чуть позже она почувствовала, что он обнял ее и второй рукой, и прижалась к нему сильнее.
— Мне жаль, Бернард, — сказала она. — Жаль, что я действовала недостаточно быстро. Я могла бы, наверное, сделать все по-другому. Жаль, что так вышло с твоей сестрой, с племянником.
Он вздрогнул. Когда он заговорил, голос его был ровным, чуть глуховатым.
— Тебе не в чем себя упрекнуть. Видят фурии, я надеюсь, что с ними все в порядке.
Она взяла его за руку, и они постояли еще немного, молча, под карканье воронья в поле и стоны умирающих.
Небо посветлело еще немного, и она услышала, как Бернард едва не задохнулся.
— Милосердные фурии!
Она открыла глаза и оглянулась назад, на расстилающуюся за стенами гарнизона равнину. Солнце уже окрасило горизонт светлой полосой, осветив море светлых тел.
Мараты.
Тысячи, тысячи маратов. Они тянулись от края до края горизонта, сколько хватало глаз. Двадцать тысяч. Тридцать. Пятьдесят. Она даже приблизительно не могла оценить их число, а орда все продолжала накатываться. Более чем достаточно, чтобы смять защитников маленькой крепости. Достаточно, чтобы захлестнуть долину. Достаточно, чтобы хлынуть на не ожидающие вторжения мирные земли, чтобы уничтожить тысячи беззащитных алеранских селений.
Она оглянулась на Бернарда и шагнула вперед, положив руку на каменный парапет и глядя на приближающегося противника.
— Ты бы позвал Пиреллуса, — тихо сказала она. — Скажи ему, пусть готовится.
ГЛАВА 38
Ноги Исаны не замерзли, но изрядно поранились за время, пока она тащила полуживую Одиану через лес к тракту. Едва она успела перевести дух, как в предрассветной тишине послышался стук копыт.
Она схватила Одиану за запястье и потащила ее прочь с дороги, но было уже поздно. Всадники, несшиеся по тракту со скоростью, сообщить которую могли только хорошо вышколенные фурии, поравнялись с ними и затоптали бы их, не встань передние лошади на дыбы.
— Госпожа Исана? — послышался из темноты полный удивления юношеский голос. — Вы-то здесь что делаете?
Исана потрясенно вгляделась во всадников.
— Фредерик?
— Я, мэм, — отозвался паренек. Он вполголоса сказал что-то лошади и соскользнул на землю, не выпуская поводьев из рук. — Клянусь фуриями, мэм, мы уж и не ожидали увидеть вас никогда. Вы целы?
Еще один всадник спрыгнул на землю, и по венчику белых волос Исана узнала в нем стедгольдера Рота. Он подошел и обнял ее.
— Хвала фуриям, Исана. Мы боялись самого худшего.
Она привалилась к пожилому стедгольдеру, вдруг сразу ощутив ужасную слабость в руках и ногах; ей пришлось прибегнуть к помощи Рилл, чтобы сдержать слезы.
— Я в порядке. Едва спаслась, но в порядке.
— А это кто? — поинтересовался Рот, глядя поверх Исаны на обочину, где сидела, уставившись в никуда, Одиана.
— Долго рассказывать. Я о ней позабочусь. Но что делаете здесь вы?
— Спешим, — сказал Рот и, повернувшись, махнул кому-то на дороге.
В темноте снова зацокали копыта и заскрипели колеса. Исана ошеломленно смотрела, как по дороге к ней приближается длинная кавалькада телег и всадников. Фредерик пронзительно свистнул, махнул рукой, и телеги снова замедлили ход.
— Так все-таки, что вы делаете? — настаивала Исана.
Лицо Рота сразу стало усталым.
— Исана… Мараты вчера вошли в долину. Вчера вечером, судя по всему. Напали на Олдогольд и сожгли дотла. Насколько можно судить, никто не спасся.
Исана задохнулась от ужаса, и ноги ее снова сделались ватными.
— Все погибли?
Рот кивнул.
— Мы увидели пожар только на заре, и Уорнер с сыновьями отправились посмотреть, что там. Он послал своих мальчиков предупредить гарнизон и Риву. Двое из тех, кто спешил в гарнизон, убиты. Мы нашли их зарубленными милях в двух отсюда. Про остальных мы не знаем.
— Ох, нет, — выдохнула Исана. — Фурии, бедняга Уорнер.
— Так вот, дальше. Нынче вечером Фредерик работал в поле.
Фредерик кивнул.
— Ну, у того большого камня. Я не выкорчевал его до грозы, и мне не спалось, вот я и вернулся туда, госпожа Исана. И тут эти двое с неба свалились.
