— Папа?
— Д… То есть… Кхм-м-м… Так, Олежка! Давай, мы поговорим потом. Хорошо? Уже поздно.
Милолика поправила одеяло, поцеловала сына в лобик и пулей выскочила на коридор. Кира дежурила за углом. Ну как дежурила. Пока Милолика опять захлёбывалась напирающими со всех сторон эмоциями, волчица миловалась со своим полярников. Вот у кого тишь да гладь, даже завистно по-доброму. Подруга вся цветет. Опять в блондинку перекрасилась, похорошела, округлились, и под ресницами прячет блестящие счастьем глаза.
— Хм, — прокашлялся Милолика, привлекая к себе внимание.
Макс склонился в три погибели над прижавшейся к стене волчицей. Он теперь тут не просто штаны просиживает. Как независимая сторона трясет все финансовые отчёты. Ищет какого-то вора. В свободное от Киры время!
— А-а-а, Милок, — томно вздохнула волчица, — все, иду. Пусти Довлатов.
— Р-р-разумеется, Кира… Довлатова.
Вот стукнуть бы их чем-нибудь. И вытереть слезы умиления. Волчица, сияя улыбкой, поспешила к Олежке. Макс проводил свою ненаглядную очень долгим взглядом и вздохнул.
— Поехали, Милолика Павловна. Сегодня я Ваш водитель.
* * *
Руслан
Он вытерпел ровно два часа. В половину меньше, чем когда она с сыном ездила в Питер. Но тогда Дмитрий каждые двадцать минут присылал скупое «все хорошо» И эти два слова казались издевательством.
Руслан отодвинул от себя список, который составили безопасники. Похоже, в скором времени ему предстоит вспомнить о дуэлях. Тихий смешок рассыпался по кабинету острыми колючками. Милолика, сама того не зная, была полна сюрпризов, как новогодний мешочек конфетами. Три жалких дуэли за просто немыслимое количество косяков с его стороны. Публичный отказ от альфа-самки, и в то же время заявление, что Милолика сохраняет свой статус и привилегии признанной пары, снижение объемов работ, Жаров, который сейчас нацелился часть акций компании. И прочее и прочее. И всего три дуэли. Это мизер. Незначительная мелочь, ведь заслужил он во сто крат больше. Но удивительным образом Стая не стала нападать на эту девочку. И не только благодаря скрытой в ней омеге, о которой оборотни так и не узнали. Уж кому, как не Руслану было это знать.
Поднявшись на ноги, он пошел за курткой. Поедет туда. Подниматься не будет. просто посидит в машине… Сам не знал, зачем, но тянет так, что дышать невозможно. Весь дом, светлый большой, давит хуже того подвала. Мазохизм какой-то. Но каждый раз он с болезненным удовольствием стремился встретиться с ней. Заглянуть в глаза, хотя бы словом переброситься, зная, что потом шипастый огненный шар в груди станет больше ещё на несколько колючек. Но как утопающий пытается достать до дна, надеясь оттолкнуться от него, он с жадностью забирал ее горечь и обиду, пытаясь испить их досуха. Но, кажется, уже начал захлёбываться. И если бы не Олежка…
Дверь спальни выросла перед носом сама по себе. Он просто хотел спуститься вниз, но прошел весь коттедж из одного конца в другой, чтобы убедиться — с сыном все в порядке. И еще раз посмотреть на мальчика. Скоро он такой возможности лишится. Милолика переселиться в свой дом.
Грозова находилась там. он чуял, а значит можно не волноваться. Волчица оказалась замечательной нянькой. Макс на нее не надышится, и наверняка уже присматривается к кольцам.
Не удержавшись, Руслан все-таки заглянул.
Малыш сладко посапывал в кроватке, а плюшевый мишка сидел в изголовье, около тусклого ночника. Грозова тихо ковырялась в мобильнике, забравшись с ногами в одно из кресел. Увидев его, молча склонила голову, словно он ещё был ее вожаком, но с места не двинулась. Руслан бесшумно подошёл к мальчику и осторожно провел рукой по мягким кудряшкам. Вот оно, то последнее. что еще держало Милолику рядом. Их ребенок. Ледяная дрожь пробиралась до самого нутра, стоило представить, что могло с ними случится, и как трудно малышу было без Стаи. А ведь могло все по-другому быть. Так по-другому…
Вид умиротворённого детского личика успокоил и придал сил. Руслан вышел из комнаты и уверенно направился к выходу Он заберёт ее сам! А Макс пусть едет сюда, и шерстит со своей командой систему безопасности. Влада теперь нет…
Руслан оборвал мысль о брате, так, как не раз до этого. Потому что ещё этого груза сверху он не выдержит. Жив, катается по Питеру, вырубил все мобильник, живёт у себя. абсолютно не скрываясь, выглядит, по словам Макса «хреновенько, но пойдет» Пусть. Но если Влад появится в Озерках, это будет четвертая дуэль.
До места, где Милолика должна была находиться, он добрался за минут сорок.
Ночной Питер блестел огнями, множество людей гуляли, наслаждаясь хорошей погодой. Скоро начнутся белые ночи… И как же хотелось прогуляться с Милоликой тут по набережной. Усадить на байк, и махнуть на развод мостов.
Заехав на подземную парковку бизнес центра, он без труда нашел скучающего за рулём Макса. Попярник тыкал своими лапищами в телефон и Руслан с первого раза мог сказать, с кем именно Довлатов переписывается.
Увидев его, Макс оперативно сунул телефон в карман и выскочил из машины.
— Все в порядке! — отрапортовал он. — Я тут к камерам подключился. Ничего… необычного. Танцы, фуршет. Все.
А глаза бегают.
Сдержаться Руслан просто не мог Злое рычание эхом заскакало между бетонных столбов паркинга. И ревность, звериная и человеческая, одним черным потоком хлынула в кровь.
— Езжай в Стаю!
Максу дважды повторять не нужно было. Быстро в машину прыгнул и стартанул, только пыль столбом. Черный внедорожник скрылся за поворотом, а он… Он разбил костяшки в кровь о бетонную стену. Оставил на ней уродливые бурые подтеки, но вот беда — семь долгих, невероятно бесконечных дней в подвале научили его терпеть физическую боль. Чувствовать, как мелкие железные штыри входят под кожу и не бояться разорвать ее на лоскуты. А кто научит дышать, когда сердце в клочья рвет? С кем она там танцует? Что, блядь, за щенок ее лапает своими потными ладошками?!
Прижавшись лбом к холодной стене, он выдохнул. Кулак саднил и, наверное, опухнет. Да и черт с ним.
Руслан облокотился на стену и прикрыл глаза. Но долго так простоять не успел.
Голос, такой знакомый и любимый, как волшебная флейта, заставил очнуться и медленно развернуться в сторону звука. А потом… Потом реальность вокруг растворилась, оставляя две тесно прижатые друг к другу фигуры. Она целовала другого.
Хотел ли он раскатать соперника в тонкий слой фарша по асфальту? Да! Хотел ли обернуться тут же, чтобы клыками отгрызть те руки, что грубо мяли тонкую фигурку.
Да! Имела ли она право на то, чтобы этот прилизанный, навощённый полумужик-полубаба сейчас тискал ее у стены и постанывал от возбуждения. Да. Имела. Все права, а у него было лишь одно. Развернуться и уйти. Потому что сейчас это был ее выбор. И он не станет его оспаривать, пусть даже вместо сердца пульсирует ком колючей проволоки.
