А у нее дар речи пропал. От первого слова и до последнего — это говорила не ее маты! Она просто не могла такое говорить!
— Откуда, — во рту почему-то пересохло, — откуда ты знаешь про сына?
Женщина помолчал.
— Я давно знаю. Слухи они, знаешь ли, и на светских раутах слухи. Да и жёлтая пресса твоему… мужчине всё кости перемывает. Фото там есть. Мальчик очень похож на отца. Это, наверное, у нас семейное, — невесело усмехнулась. — ты тоже многим на Пашу похожа…
Ее папа… Да, таки есть.
— В общем, да. я знаю про внука. И… — опять замялась. — ты только не подумай, что мне деньги нужны! Наши отношения. Да какие там отношения… Просто, я бы вас увидеть хотела. Хоть на минутку всего. Ты ему даже про меня не говори! Если не хочешь. Может оно и к лучшему. Врачи говорят, операция сложная и…
— Какая операция? — Милолика осела в кресло. — Погоди, какая операция?!
— Она уже проплачена, клянусь! — ну вот опять она про оплату! Да что ж такое! — И сама операция, и время пребывания! Мне, правда, ничего не нужно! Только тебя увидеть и внука… Попрощаться.
— Какая операция?
— Оп… опухоль, — всхлипнула женщина, — в голове-е-е…
Расплакалась. А у нее в желудке ледяной ком свернулся, и перед глазами поплыло.
Опухоль. По позвоночнику пробежался озноб. Онкология!
— Это… излечимо?
— Не-е-е знаю-ю-ю. Он-они все фразами, общими так, общими! Ещё и словечки эти мед… медицинские! Я не понимаю-ю-ю! Пять семь процентов… Это же не плохо? Не плохо ведь, да?!
— Я приеду! — Милолика вскочила на ноги. — Сейчас приеду! Куда?!
— У меня самолёт в двенадцать, в Москву. Я в хостеле на Невском. Адрес сброшу СМС. И… спасибо тебе.
Гудки. Не помня себя, Милолика побежала в детскую.
Глава 30
Руслан
Хороший участок. Один сплошной лесной массив. Они уже несколько часов бегали по всем глухим закоулкам. Жаров расщедрился. Выделил ту часть, что клином врезалась в их территорию. Именно это и напрягали больше всего. Смахивало на подачку. А может ею и была.
По немного, но на Кристину ложилось все больше и больше подозрений. Особенно, после того, как пропал один из ее охранников. Вообще с концами. Именно он чаще всего сопровождал волчицу. Тупой, как пробка, если верить характеристике. Но физические данные отличные.
Других Макс тоже встряхнул. И опять же — по мелочам наскреб, но не стыковки были! Слишком долгие и частые СПА процедуры. А присутствовала ли Жарова на них? Непонятные намеки, которые волчица потом сводила на нет, попытки соблазнить охрану или просто не так понятые фразы? Повреждённые записи с камер в гостиницах, где она отдыхала, в торговых центрах, где затаривалась, и прочее и прочее.
Слишком много совпадений, чтобы быть просто совпадениями. Под шкурой овцы пряталась продуманная, подкованная дрянь, которая хорошо знала, куда лезет.
Жаль, что он не мог доказать ее гулянок на стороне. Если они были, то слишком редкими и тщательно замаскированными.
И, конечно же, волчица все отрицала! Ушла в глухую оборону, но страх, фонивший сквозь ее наигранно-оскорбленный вид, он чуял хорошо. Ничего. Ещё немного доказательств и можно будет брать завравшуюся девицу за шкирку и тыкать носом в то дерьмом, что она здесь наворотила!
Волк рыкнул, приказывая поворачивать назад. Трое сопровождающих, следовавших за ним, прижали уши, и морды к земле пригнули. Руслан опять зарычал. Злили его мысли об этой суке, которую он сам же сюда под ручку привел!
Выставил перед Стаей, от пафосной речи чуть сам не сдох, а его сокровище в стороне стояло. В темно-синем платье, и с бледным, застывшим лицом… Волк заложил крутой разворот и погнал к машинам что есть духу. К черту все. Приедет на обед. Не переломится без него Гончаров все оформить как надо. Схватит свою девочку в охапку. зацелует до алых губ и наверх утащит Олежка сейчас в садике.
Но не успел сделать и нескольких прыжков, как от внезапной слабости подломились лапы. И в голове зашумело, словно в кровь плеснули чистейшего медицинского спирта. Шерсть на загривке зашевелилась, вздыбилась и слюна полынной горечью наполнила рот.
Вой полный звенящего, ледяного ужаса и боли прокатился над затихшим лесом.
Милолика! Его пара! И сердце ухнуло о ребра, разгоняя по жилам холодную, липкую муть.
Как примчался к машинам, не помнил даже. И грохот крови в ушах глушил крики оборотней.
Кинулся к своей одежде, дрожащими руками выхватил мобильник. Пропущенный!
От нее! Набор и… «Абонент временно недоступен…»
Чистый лесной воздух за одну секунду превратился в ядовитую вонь затхлого подвала. И ошейник затянулся на горле, превращая слова в невнятный, жалкий хрип. Контакты перед глазами танцевали и прыгали. И колотило всего, как наркомана в ломке. Мать Волчица, только бы это… обман… просто ее испуг…
Пожалуйста… Пожалуйста!
— Слушаю, альфа…
— Макс, — захрипела в трубку, — Милолика… где?!
Замопчал полярник. Все по голосу понял.
— Минуту, альфа, сейчас пробью, — ау самого тоже голос просел, — сейчас…
А волк внутри бесился и скулил, задыхаясь от подступающего девятым валом ужаса. Нет ее! Не найдет! Плохо все! Чертова музыка удержания ржавым гвоздем царапала по натянутым нервам, отдавала дьявольским хохотом в ушах.
— Охрана не отвечает, — ввинтился в мозг колючий надтреснутый голос полярника.
И реальность перед глазами взорвалась черными фейерверками. Капот машины смялся от мощного удара и где-то за спиной рухнула, разлетаясь острыми уродливыми кусками, реальность.
* * *
Милолика
Пить. Это была ее первая более или менее осознанная мысль. Во рту словно сдохла дюжина кошек под толщей нестираных носков. Желудок взбунтовался и к горлу подкатил комок. Милолика застонала и попыталась сесть. Не вышло. Она уже сидела. Прикрученная по рукам и ногам к жёсткому стулу.
Глаза открылись только со второй попытки. Темно. На лице повязка. Липкий страх разрастался такт ускоряющему свой бег сердцу. Господи… Какая же она дура!
Идиотка! Кретинка! Так ничему не наученная жизнью! Умирает ее мамочка, как же!
Так умирает, что решила напоследок продать собственную доченьку. Что она ей влила в тот чай?! Чем вырубила?! А охрана?! Как же они?! Неужели убиты?!
Господи, у Дмитрия ребенок должен родиться…
Милолика дернулась в своих путах. Крепко! Ещё раз и ещё. Бесполезно! Веревки кололи даже через кофту, ступням и кистям было холодно.
— Еще раз шевельнешься, сломаю тебе палец.
Милолика замерла. Мужчина! Нарастающий ужас приобрел новые краски. Щеки коснулось что-то холодное и острое. Нож?!
