— Лика-а-а, — полу хрип полу стон вырвался из горла. Корпус хрустнул, и по экрану поползли трещины, скрывая под собой кошмарное изображение. Опухшая, багровая скула, окровавленный нос, разбитые губы и наполненные болью и упрямством, серо-зелёные глаза.
Волк хрипел и скулил вместе с ним. Умирал от бессильной ярости и ужаса, оглушая воем и раздирая когтями душу.
— Рус…
Плечо сжала крепкая ладонь.
— Он не отпустит ее, — голос Макса тоже дрожал, искажался и рвался в безуспешных попытках сповить ртом воздух.
— Я знаю, — воротник майки треснул под пальцами, — знаю…
— Мои ребята уже мчатся сюда. Все до единого. Мы можем…
Руслан зажмуриться. Замотал головой, словно пытаясь стряхнуть с себя весь этот кошмар. Бесполезно. Все было бесполезно! И в голове билось и пульсировало одно имя, заполняя собой всю реальность.
— Нет. Дуэль состоится, — вытолкнул из себя, кое-как восстанавливая способность дышать. — А твои ребята пригодятся. И Белову сюда. Срочно.
Глава 31
— Моя девочка. Моя любимая…
Горячие. нежные губы скользят по лицу. Как мощный анестетик убирают боль, ‘успокаивают, утешают. И его тепло окутывает исцеляющим золотым коконом, сотканным из тончайших. едва заметных нитей паутинок. Оно лечит. Бережно, трепетно. Прогоняет озноб и заменяет его на приятный жар, мощными толчками проникающий в кровь с каждым ударом его сердца. Милолика слышала, как оно бьётся. Не глазами, но видела, как сияет и переливается ярким, чистым пламенем.
— Моя истинная…
Она льнула к ласкающим ладоням. В его движениях не было похоти. Только осторожная нежность. Как же хорошо… Ей хотелось, чтобы это не заканчивалось. Чтобы он вечно грел ее в своих руках. Делился не иссякающим золотым теплом. Непонятным, и таким необходимым.
— Милолика, посмотри на меня.
Разве она уже не смотрит? Откуда тогда это мягкое, едва уловимое свечение?
Как можно видеть и не видеть одновременно?
— Милолика.
В ласковом голосе послышались требовательные нотки. Золотая дымка потускнела и вдруг изменилась. Приобрела очертания.
Чувственные, напряжённо сжатые губы, встревоженный взгляд удивительно зелёных глаз. Нет, жёлтых! Жёлтых волчьих глаз.
— Руслан!
В горле свернулся горький комок. И жгучие слезы подступали отчаянными всхлипами.
— Нет нет нет, малышка, не сейчас. Смотри на меня, не закрывай глазки. Наша связь едва справляется. Смотри на меня и держись за меня.
Милолика держалась. За шею и обнаженные плечи. Мокрая блузка липла к телу но холода больше не было. Вокруг них клубилась тьма. Она видела ее боковым зрением. Темные языки подбирались со всех сторон.
— Это сон?
— Да. Я сам вколол себе снотворного, чтобы поймать тебя. Но Привязка ещё не достаточно крепкая. У нас мало времени.
— Как наш сын? — заторопилась она, — Он в безопасности? Моя мать… Это она помогла! Хотела, чтобы я взяла и ребенка! Господи, Руслан! Я же почти… Я почти сделала это! Дура, какая же я дура!
Чуткие пальцы огладили скулу. Правую. Она больше не болела.
— Тихо-тихо. С ним все хорошо. Встревожен, но пока ни о чем не подозревает.
Кира не отходит от него ни на шаг. Наш сын в безопасности. И ты скоро будешь. Верь мне. Только не провоцируя Гричко. Ни в коем случае не выводи его на конфликт.
Он знает, кто стоит за похищением? Это хороию!
— С ним, — произносить ее имя не поворачивался язык, — С ним Жарова! Он говорил при мне по телефону Ее доставили сюда. О Боже, охрана! Дмитрий!
Тьма вокруг заволновалась. Потекла черной невидимой рекой, тоненькими ручейками проскальзывая между ними, словно пытаясь разделить. В глазах Руслана мелькнула тревога.
— Дмитрий жив. Белова делает всё, что может. Он выкарабкается. И тебя мы вытащим. Потерпи ещё немножко. Совсем чуть-чуть.
Тьма стала гуще. Плотнее.
— Руслан! Руслан! Я…
Тепло исчезло. Растворилось во тьме, словно и не было. Резко, как порыв ветра, или вспышка молнии. И так же быстро на его место пришел холод.
Милолика со стоном разлепить глаза. Могла бы и не стараться. Вокруг была одна сплошная тьма. Где-то пищали и скреблись мыши. Все тело ныло. Жёсткие доски койки были прикрыты одним лишь тонким одеялом. Которое не грело. И зубы опять выбивали чечётку. Жутко хотелось в туалет. И щека… Она болела как будто бы меньше… Милолика даже пальцем ее потрогала. Ну, точно! Скула все ещё опухшая, но уже не так сильно.
Стараясь не греметь цепью, Милолика подтянула коленки к груди. Она потерпит.
Руслан ее вытащит. Он знает, что делает.
* * *
Над площадкой недалеко от дома Жарова клубилось напряжение. И ужас.
Два волка застыли напротив друг друга. Один светло-серый, с широкой грудью и мощными лапами. Вся его пасть была перепачкана кровью. Второй почти белоснежный, ниже и мельче. Зверь едва держался на дрожащих ногах. Кровь была его.
Она сочилась из глубоких рваных ран на голове и плечах. Капала из приоткрытой пасти на траву. Иногда волк крупно вздрагивал и дышал часто-часто, словно ему было невыносимо жарко.
Первый зверь издал гортанный рык. Среди оборотней, жмущихся по краям арены, пронеслись умоляющие и испуганные выкрики. Противник прижал уши.
Оскалившись, первым бросился в атаку, но был сбит в сторону одним сильным ударом. А в следующее мгновение в открытое горло вонзились блестящие волчьи клыки. Кровь заструилась ручьями по светлой шерсти.
Проигравший дернулся. Заскреб когтями по траве, хрипя и отчаянно пытаясь вырваться, но через минуту затих. Обмяк, словно в нем исчезли все кости, и закатил глаза.
Полный ужаса вой взметнулся в хмурое, плотно завершенное облаками небо. И если бы не два десятка людей с автоматами, то толпа хлынула бы вперёд, своей массой пытаясь уничтожить победителя.
Тряхнув бездыханную тушу ещё раз, волк разомкнул пасть. И через мгновение на поляне стоял мужчина. Напряжённые мышцы буграми перекатывались под кожей, ещё теплая кровь пачкала подбородок, шею и грудь. Кулаки сжаты.
— Теперь я ваш Альфа, — прорычал он, — и по праву вожака вызываю на дуэль каждого. кто рискнёт открыть пасть.
Взгляды. обращённые на него. были полны ненависти. Но сейчас собравшиеся были слишком ошеломлены случившимся. Ещё вчера вечером все было тихо, а сегодня их альфа убит. Честная дуэль не оспаривалась — таков закон Стай. Драка была жестокой и долгой, но против Серова у Жарова не было ни единого шанса.
— С этого вечера в Кемжичах действует комендантский час. Ни один оборотень не имеет права покидать пределов поселка. Будете сидеть тихо — не пострадает никто.
