– Нет проблем. Нам приятно видеть, что вы делаете успехи. Нам надо проверить ваши инструменты, так как в прошлом году я уже видел, что некоторые из них на последнем издыхании и уже не держат заточку.
Созиньо и Адриано – два местных хирурга. Они работали во Франции и в Португалии, затем вернулись на родину. С нашей первой командировки в 2006 году мы старательно «изготавливаем» из них кардиохирургов. Благотворительная организация «Цепь Надежды», базирующаяся в Париже, инициировала этот проект и руководит им. Она подбирала медицинские бригады, чтобы обеспечить круглогодичное непрерывное присутствие на местах – и в плане оказания медицинской помощи, и в плане подготовки местных врачей. Бригада Паскаля Вуэ из парижской больницы «Неккер» была в их числе, а сам он сумел победить мои последние сомнения насчет такого проекта. Моя нерешительность прежде всего была связана с неверной расстановкой приоритетов в помощи бедным странам: потребность в школах и учителях казалась мне более насущной, чем в больницах и хирургах.
Беатрис мы нашли в смотровом кабинете. Родители и дети ждали нас в тесном помещении, выстроившись вдоль барьера у входа. Мы поздоровались со всеми сразу, а потом все дети по очереди быстро пронеслись перед нами на носилках. Ультразвуковая кардиограмма за несколько минут подтверждала нам предполагаемый диагноз и показывала особенности каждого порока. Это все, что нам нужно, чтобы спланировать операции. Через три часа осмотр отобранных детей был закончен. Мы оставили около двадцати человек и распределили их по операционным зонам, рассчитав равномерную нагрузку на каждый день.
Во время этой молниеносной консультации часть группы ушла готовить операционную и койки в отделении интенсивной терапии. Когда все дела закончились, было уже совсем поздно. Мы поужинали разогретой едой прямо в больнице и рухнули по кроватям, чтобы восстановить силы после предыдущей ночи – очень короткой – и путешествия – очень длинного.
В первую командировку в Африку я отправился вместе с Паскалем Вуэ: не хотел необдуманно рисковать. Тогда я был удивлен хорошими условиями работы. Конечно, никакой роскоши, зато функциональная инфраструктура и приборы, прибывшие из самых разных стран и собранные порой самым причудливым образом, но все в хорошем рабочем состоянии. Очень быстро, при посредничестве нашего собственного фонда «Маленькое сердце», мы тоже обеспечили местным материальную помощь – аппараты искусственного кровообращения и сердечные лекарства, в которых они нуждались, чтобы самостоятельно проводить несложные операции. И еще с течением времени мы обновляем их хирургические инструменты. Я всегда вожу с собой свой «чемоданчик с инструментами», если оперирую не на своих базах. В Мапуту я часто оставляю кое-что из своих запасов, чтобы заменить те местные инструменты, что пришли в негодность.
И еще мы издали наблюдаем за успехами коллег.
На следующее утро наше странствие – по две-три операции ежедневно, в течение десяти дней – начинается с тетрады Фалло, знаменитой «синей болезни». Но действительно ли она здесь синяя? Губы и подушечки пальцев малышки и правда синие, но не кожа – ее черный цвет только стал глубже. Я подмигнул Доминик, нашему анестезиологу.
– Забавно, До, если бы эту болезнь описали в Африке, она и сейчас, наверное, называлась бы «темной болезнью». Что скажешь?
Она фыркнула.
– И правда, самые тяжелые чернее, чем те, кто чувствует себя получше.
Дети, которых мы оперируем в странах третьего мира, – это выжившие. Те, кому удалось проскользнуть сквозь сеть безжалостного естественного отбора. Часто это те, у кого проход для крови между сердцем и легкими был достаточно широким, чтобы поддерживать оксигенацию, когда артериальный проток уже закрылся. Но их будущее от этого не становится более лучезарным. Узкий проток, идущий к легким, со временем еще больше сжимается, обрекая этих детей на медленную смерть от асфиксии. Обычно они угасают, так и не дожив до взрослого возраста, при постоянной нехватке кислорода.
Их кровь очень густая. Чтобы справиться с недостатком кислорода, Природа производит красные кровяные тельца в избытке. Она увеличивает их концентрацию в крови. Таким образом, то небольшое количество крови, которое проходит через легкие, получает возросшее количество кислорода. Но вот в чем проблема – у такой адаптации есть и оборотная сторона. Красные кровяные тельца увеличивают вязкость крови и замедляют скорость кровообращения.
Суть операции в том, чтобы расширить этот узкий проход и закрыть отверстие между двумя желудочками. Мы часто делим между собой эти два действия. Так, на этой первой операции Созиньо откроет путь к легким, а я закрою «дыру» в сердце. А днем, с другим таким же «синим» ребенком, мы поменяемся ролями.
Созиньо рассек грудину. Он ввел канюлю для перфузии в аорту. Обычно под артериальным давлением красная и чистая кровь поднимается по ней быстро и сильно. Нужно быть готовым немедленно закрыть конец канюли, иначе мы рискуем облить всю бригаду. Здесь же темно-синяя кровь сочится невероятно медленно, такая она густая и вязкая.
– Боже мой, какая эта кровь плотная, и какая темная! Как будто нефть! По густоте и цвету точно.
Запускаем аппарат искусственного кровообращения. Он работает бойко. Сердце остановлено.
– Открой эту артерию вдоль, Созиньо. Пройди через клапан в желудочек. Мышца здесь слишком плотная. Нужно немного срезать.
Созиньо стал продолжением моей руки.
– Не слишком приближайся к этой коронарной ветви, это граница, которую нельзя пересекать.
– Вот так?
– Еще немного. Вот, теперь отлично.
Он мастерски провел операцию. Когда коррекция закончилась, девочку, уже с порозовевшими губами, направили в отделение интенсивной терапии, чтобы там она потихоньку просыпалась. В этот момент появилась Беатрис.
– Вы можете подойти? Похоже, мне нужно показать вам еще одного ребенка.
– Да, конечно, следующий еще не спит.
– Этот случай меня беспокоит. Сами увидите.
Разговор заинтересовал и моих коллег, которые из любопытства пошли за нами в кабинет ультразвуковой кардиографии. Там ждали двое молодых родителей и младенец с затрудненным дыханием. Его губы тоже были темно-синего цвета.
– Боже мой! Сколько ему?
– Две недели.
И Беатрис веско добавила:
– Транспозиция!
Транспозиция! Транспозиция больших сосудов!
Диагноз, который я всегда отклонял. Созиньо и Адриано – да и каждый из здешних хирургов – так страстно мечтают когда-нибудь провести такую операцию в «Instituto». Чтобы окончательно подтвердить великолепный уровень центра и, косвенно, удостоверить свой. Есть в этой операции что-то от легенды, она превращает каждого кардиохирурга в мечтателя. Она воплощает одну из тех мифических вершин, на которые каждый «сердечник» надеется подняться хоть раз в жизни.
При этом врожденном пороке аорта выходит из правого желудочка, а легочная артерия – из левого, что прямо противоположно нормальному соединению. Из-за этого синяя венозная кровь, бедная кислородом, возвращается в тело, тогда как артериальная кровь – красная, обогащенная кислородом – отправляется в легкие. Жизнь возможна только благодаря двум протокам, существующим во внутриутробном периоде, по которым происходит перемешивание крови из большого и малого кругов кровообращения. Эти протоки – в том числе и пресловутый артериальный проток – закрываются после рождения, что вызывает смерть новорожденного от асфиксии. Это происходит обычно в первую неделю жизни. У некоторых детей протоки остаются открытыми дольше, но, как правило, не более месяца.
