— Нам хватит топлива? — спросил Маккена. В одной руке он держал старый латунный компас, второй сжимал ладошку Гвендоллен.
— Должно. — На самом деле Рэй была в этом совсем не уверена.
Ночь пролетела, занялось серое утро. Керринджер казалось, что в голове у нее бомба с часовым механизмом, цифры на котором меняются все быстрее. У нее оставалось три дня.
— Я хочу кушать, — тихонько сказала Гвендоллен. Джон нашел в пакетах пачку галет и консервы. Каким-то образом он смог открыть банку, зажав ее между коленями. Снова поранился, но сейчас это не имело никакого значения. Сколько времени прошло на самом деле, никто из них не взялся бы сказать.
В сумерках стрелка компаса потеряла направление. Рэй зубами сковырнула только взявшуюся корочку на порезе, щедро мазнула кровью по стеклу и корпусу.
— Я — дитя мира под солнцем. Я — кровь от крови людей, — зло сказала она. — Вы не спрячете от меня дорогу домой.
Стрелка снова замерла неподвижно.
— Ух ты! — выдохнула Гвендоллен. Глаза девочки блестели. Для нее продолжалось захватывающее приключение.
Из ночной темноты вынырнуло несколько белых поджарых силуэтов. Рэй выругалась. Маккена с тревогой спросил:
— Что это?
— Гончие Охоты, — Керринджер переключила передачу. Мотор загудел громче.
— Машина выдержит?
— Должна.
Им удалось немного вырваться вперед, однако белые псы поднажали.
— Сколько миль мы идем? — пораженно спросил Джон.
— Главное, чтобы эти твари не прокусили шины, — женщина оставила его вопрос без ответа.
Один из крупных, словно светящихся, псов подобрался и прыгнул. Рэй выкрутила руль, и вместо передних шин гончая ударилась о заднюю дверцу. Ойкнула Гвендоллен, ушибившись о ручку двери, и захныкала жалобно.
— Как ты, Гвенни? — Маккена попытался развернуться к ней, получалось плохо.
— Держитесь оба, будет хуже, — сквозь зубы выплюнула Керринджер.
Внедорожник резко вильнул, за окном раздался скулеж.
— Лучше бы, — сказала женщина, — ты поберег своих собак.
Видимо, кому-то хорошо досталось холодным железом, которым была оббита машина, но гончие приотстали. Небо снова серело. Свихнувшееся время летело вперед.
Машина начала нехорошо подскакивать, потом остановилась. Рэй уткнулась лицом в руль, глухо сказала:
— Достали-таки. Остается надеяться, что только одно колесо.
Она вышла из машины. Маккена напоследок крепче сжал руку дочери и тоже вылез наружу.
Наверху текло серое небо. Холмы уступили место плоской равнине, вдали тусклой ртутью блестела река.
— Одно, — женщина пнула ногой правое заднее колесо. — Если сильно повезет, выкрутимся.
Вдвоем они сняли запаску с дверцы багажника, Маккена нашел домкрат под пассажирским сиденьем и взялся раскручивать болты. Керринджер с револьвером в одной руке и ножом в другой встала на страже.
Ей было не по себе. Честнее просто отдать машину Джону с дочерью. Они не связаны гейсами, у них не тикает часовая бомба, за ними не гонится Охота, они смогли бы выбраться. Может, этого и хотела Королева Холмов, пуская по следу Охотника. Без холодного железа и тех немудреных чар, которые были у «охотника на фей», Маккене не справиться с сидами.
Гвендоллен выбралась из машины и крутилась возле отца. Против воли Джон постоянно отвлекался на нее.
Рог они снова услышали раньше, чем увидели всадника. Маккена едва успел дотронуться до плеча Рэй, чтобы сообщить, что можно ехать. На этот раз звук был совсем близко.
Керринджер вздрогнула. Потом медленно досчитала до десяти и взвела курок.
— Все готово, — сказал Маккена. У него почему-то пересохло горло.
— Не оторвемся, — тихо отозвалась Рэй. — Садитесь в машину. Если что-то пойдет не так, сваливайте, не оглядываясь.
Джон открыл рот возражать, но Керринджер сказала жестко:
— Тебе надо вытащить отсюда дочь. О себе я позабочусь.
На самом деле Рэй не была в этом так уверена. Тень Охотника преследовала ее каждый приход на Другую сторону. Какая-то часть ее все эти годы с нетерпением ждала встречи. И Керринджер не взялась бы судить, чем закончилась бы она, не будь здесь Джона Маккены и его дочери.
Вороной конь летел во весь опор по равнине. Рэй видела, как вьются по ветру волосы всадника. Она взвела курок.
Охотник остановил коня совсем близко. Он ни капли не изменился с того ноябрьского вечера. Медно-рыжую голову венчала корона из оленьих рогов, по темно-красной рубахе вилась вязь вышивки. Рубаху эту Рэй видела окровавленной в руках баньши. Револьвер в ее руке стал очень тяжелым.
— У тебя почти не осталось времени, — негромко проговорил Охотник.
— Тогда не мешай мне, — зло отозвалась Керринджер. — Если я нарушу гейс, то не потому, что была рада тебя видеть. Не думай, что я забыла.
— Им не выбраться без помощи. Ни девочке, ни ее отцу, — сид сдвинул брови. — Я могу отвести их к Границе. Я всегда держу слово, ты знаешь.
— Ты рано сбрасываешь меня со счетов, — невидимый таймер в голове Рэй отсчитывал минуты. Ладонь, сжимающая револьвер, вспотела.
Она не видела Короля-Охотника лицом к лицу с тех пор, как ушла, держась за широкую отцовскую ладонь, ушла, не оглядываясь. Сердце колотилось где-то у горла. Все, о чем Рэй хотела забыть, с потерей чего пыталась смириться долгих четырнадцать лет, стояло перед ней въяве. И, кажется, можно было все вернуть назад, сделать так, как хочется, а не так, как должно. И будет алая земляника в ладонях, и огоньки на траве холмов, и танцы в светящемся тумане, и скачка сквозь ночь, и осенью в груди перестанет щемить невидимая заноза.
— Я не стану менять себя на возвращение для них, — сказала Рейчел Керринджер. — Уходи. Убирайся!
Убирайся насовсем, навсегда. Рэй не видела Охотника давно, очень давно, но его тень всегда незримо неслась за ней следом, а в воздухе дрожало эхо рогов Охоты. Глухая тоска по несбывшемуся давила на плечи Керринджер свинцовой усталостью.
Король-Охотник молча улыбнулся. Как будто видел Рэй насквозь. Как будто знал, что стоит ему протянуть руку, и время сотворит то, что ему творить не положено даже на Другой стороне — повернет вспять. И снова будет ноябрьская ночь и девчушка в светлой ночной сорочке решительно возьмется за протянутую ладонь… А потом — круг поединка, снова заляпанный алой кровью.
Ни говоря ни слова, сид протянул руку. Рэй вскинула револьвер. Палец на спусковом крючке дрожал.
Шесть выстрелов один за другим разорвали в клочья тишину Другой стороны.
Керринджер сунула в кобуру еще дымящийся ствол и побежала к машине. Краем глаза она успела увидеть, как кренится в седле и начинает падать гордый Король-Охотник.
