Рэй подавила усмешку. Многие из тех, кто искал защиты от Другой стороны, придумывали какие-то оправдания тому, что не могли справиться сами. Керринджер всегда было интересно, будут ли они оправдываются перед копами, если их обворуют.
Женщина кивнула, скорее отвечая на собственные мысли, чем на слова белокурого Курта. За зеркальными стеклами очков собеседник не мог видеть выражения ее глаз, и это было неплохо.
— Хуже всего нам приходится летом. В прошлом году уборщик сломал руку и, кажется, повредился рассудком. Я читал что-то о том, что сила существ с Той Стороны растет в день летнего солнцестояния. И я, если говорить откровенно, боюсь.
До летнего солнцестояния оставалось два дня, если считать сегодняшний. Нечего сказать, мистер Манн опомнился вовремя. Впрочем, понимал он правильно. В День середины лета, а еще в некоторые другие дни Граница становилась тоньше, а власть выходцев с Другой Стороны — сильнее. Удивительным было скорее то, что неприятности у пекаря приходились только на лето.
— И что вы хотите от меня? — солнце жарило, рябины вяло трепыхались под ветром, и вести деловые переговоры Рэй Керринджер предпочла бы где-то в офисе с кондиционером.
Манн потер переносицу. На лбу его поблескивали капельки пота. Он замедлил шаг, и заветное здание, с торчащими из окон ящиками кондиционеров, приближалось медленно-медленно. Рэй подумалось, что как-то не слишком рвется ее возможный наниматель перевести их разговор в деловую плоскость. Она готова была поспорить, что у пекаря Курта есть не только дорогие туфли и проблемы с феями, но и пара-тройка грязных секретов.
— Приезжайте к утру послезавтра. Я хочу, чтобы любую сволочь, которая сюда сунется, встретили достойно. А если вы сможете навсегда отучить его вредить на «Волшебной мельнице», я готов выделить премию.
Темные очки сами собой снова съехали на нос Рэй. Она взглянула на Манна поверх стекол. Должно быть, в этом взгляде было что-то, что заставило Курта быстро проговорить:
— Я готов платить почасово. И аванс.
Он назвал сумму аванса и оплату за час. Керринджер, не задумываясь, прибавила ко второй цифре еще сотню. Манн скрипнул зубами, но поднял цену на пару десяток.
Торговаться с ним Рэй могла, почти не задумываясь. Мысли ее были заняты другим. На «Волшебной мельнице» отчетливо пахло жареным. Мистер Манн и его угрюмый охранник в будке у ворот определенно чего-то боялись, но мельник настолько рьяно оберегал свои собственные секреты, что предпочел жарится на солнце, а не разговаривать в прохладном офисе.
— Аванс не нужен, — сказала Рэй, когда сумма почасовой оплаты достигла той цифры, торговаться после которой было бы совсем нескромно. Что-то подсказывало Керринджер, что она смогла бы продавить Манна еще десятки на полторы за час, но пробовать она не стала.
По лицу хозяина «Волшебной мельницы» пробежала целая буря эмоций, но он быстро взял себя в руки. Керринджер сделала для себя еще одну зарубку в памяти. Ей не нравилось, как держал себя этот парень. Аванс — это обязательство. Тот, кто имеет дело с Другой стороной, должен держать слово. Поэтому быстро учится не брать на себя лишнего. Она сказала:
— Я не знаю, что у вас здесь, и сколько часов мне придется тут торчать послезавтра. Не люблю возвращать деньги.
Манн едва заметно перевел дыхание. Рэй стерла пальцами влагу с виска. У нее болела голова. Они стояли на жаре, солнце пекло, от нагретого асфальта понимался горячий воздух. Как в духовке, подумала Керринджер.
— Я могу оглядеться здесь? — спросила она.
Курт вздрогнул и ответил резко:
— В этом нет необходимости.
Он тут же попытался сгладить резкость белозубой улыбкой, и Рэй улыбнулась в ответ, подумав, что насчет аванса была права. Улыбка у Манна была настоящей, открытой, она плохо вязалась с его нервными пальцами и потным лбом. Он проговорил:
— Приезжайте послезавтра. Не надо пугать сотрудников раньше времени. Я дам им выходной. И буду надеяться, что в этом году Летнее солнцестояние на «Волшебной мельнице» обойдется без жертв.
Рэй кивнула и пообещала выставить счет за солярку. Манн поморщился, но проглотил и это. Владелец пекарни лично проводил Керринджер почти до самых ворот, как будто боялся, что, оставшись без присмотра, «охотник на фей» начнет совать свой нос, куда не следуют. И не так уж ошибался в своих опасениях.
Холодок пробежал у Рэй между лопаток, когда она проходила мимо отодвинутой в сторону створки ворот. Она вздрогнула и с трудом удержалась от того, чтобы присвистнуть. Ворота из заклятого, холодного железа — многовато для частной пекарни. Даже если ее донимают феи.
За воротами курил охранник. Рэй остановилась рядом, помолчала, потом попросила сигарету. Затянулась и кашлянула. Она не привыкла курить на Этой стороне.
— Хорошая машина, — сказал охранник. Рэй скосила на него глаза. Парень был младшее ее лет на пять и страдал от недосыпа. — Много жрет?
— Она на дизеле, — Рэй пожала плечами и снова затянулась. Какое-то время они курили молча, потом Рэй спросила: — Давно ворота поставили?
Охранник нахмурился, что-то подсчитывая, потом ответил:
— Уже почти три года как. Осенью поставили, а следующим летом началась эта свистопляска. Так, получается.
Керринджер кивнула. Вот еще одна причина навести справки о предприимчивом Курте Манне, хозяине «Волшебной мельницы» до того, как наступит Самая короткая ночь. Рэй стрельнула еще одну сигарету, сунула ее за ухо и пошла к машине.
Радиоприемник поймал волну, едва внедорожник повернул на шоссе к Байлю. Салон машины наполнился томным голосом ведущей. Голос сулил до самого вечера ясную погоду и жару почти как в преисподней. Рэй выругалась и крутанула громкость до минимума, заставляя радио заткнуться. Потом достала телефон и набрала Ника О’Ши.
Шоссе вильнуло, обходя озеро Лох-Тара, мимо проскочил поворот, ведущий на проселочную дорогу к туманной черте Границы. Рэй закурила, не давая привкусу тумана ни единого шанса.
Что бы ни приходило к Середине лета на мельницу, оно не имело никакого отношения к Дикой Охоте. Лето — не их время. Эта мысль несла в себе некоторое облегчение.
Байль дремал на берегу озера, и в воде отражались старые дома центра, линия каменной набережной, а кроме них — остатки бастионов разрушенной крепости и небоскребы новых районов. От озера поднималась прозрачная дымка, горячее марево, вода блестела так, что резало глаза даже сквозь стекла темных очков.
Рэй оставила машину на стоянке и пешком нырнула в запутанное переплетение улиц Старого Байля. Мощеные камнем переулки походили на ущелья, зажатые между стенами домов. Здесь было прохладнее, древний камень нагревался медленнее, нависающие над переулками балконы давали тень. Окна щерились антеннами, на веревках сохло белье. Воскресным утром лабиринт переулков был не слишком людным, только из маленьких кафе пахло кофе, и играла негромкая музыка.
