Рэй нащупала в одном из карманов разгрузки флягу и отхлебнула. Бренди обжег гортань и рухнул в желудок комком жидкого огня. Керринджер поежилась. Сонное оцепенение ушло.
Позавтракали наскоро вчерашними сэндвичами. Кофе в термосе был до сих пор теплым, и Маккена порадовался, что они не выпили его вчера.
Небо медленно серело, гряда холмов выплывала из темноты. Рэй бросила на заднее сиденье бумажный пакет из-под сэндвичей.
— Ладно. Поехали.
Когда стало совсем светло, более пологими стали и холмы, в распадках между ними появились сосны. Вскоре деревья вскарабкались на склоны. Внедорожник въехал в сосновый лес. Теперь приходилось искать дорогу между янтарными стволами, похожими на стройные колоны.
Маккена не выдержал к полудню:
— Долго еще?
— Не знаю, — Керринджер пожала плечами.
— Мы успеем? Ты сказала, у нас всего неделя, — мужчина напряженно вглядывался в просветы между деревьями.
Рэй нахмурилась. Неделя была у нее. Джон Маккена мог блуждать по Той стороне до тех пор, пока его не возьмут в оборот местные обитатели. Керринджер ответила:
— Не дергайся. Успеем.
— Она — моя дочь, — Маккена поиграл желваками на скулах. — Я должен ее найти. Как я могу не дергаться? Гвен там совсем одна с этими нелюдями!
— Там не так уж плохо, — примирительно проговорила Рэй.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Я тоже была похищенным ребенком.
Маккена заткнулся. Какое-то время они ехали в тишине, потом мужчина не выдержал и спросил:
— И как… там?
— Я попала сюда постарше, чем твоя дочь, — Рэй замолчала, вспоминая. — Меня брали на соколиную охоту и пускали на пиры. Было весело.
— Весело? — Маккена вытаращился на женщину.
— Ага. А потом я вернулась домой и пошла в чертов колледж… Тихо!
В воздухе звенели колокольчики. Рэй сбросила скорость и сунула руку под куртку, туда, где прятался револьвер.
На опушке начинался обрыв. Сосны отступали в стороны, открывая пологий песчаный подъем, который резко обрывался оврагом. На вершине холма гарцевал всадник. Колокольцы в конской сбруе звенели, и этот звук плыл по воздуху.
— Ну, началось, — сквозь зубы прошептала Керринджер, останавливая внедорожник. — Пошли, поговорим с этим красавцем.
Дверцы внедорожника захлопнулись как-то нарочито громко в тишине соснового леса. Палая хвоя пружинила под ногами.
— Кто это? — едва слышно прошептал Джон Маккена.
— Посланник, я думаю. Нам посоветуют валить отсюда по-хорошему. — Неожиданно Рэй усмехнулась: — Или мы все-таки проехались по чьей-то крыше.
Конь сида был бел, а плащ синий, как вечернее небо после солнечного дня. Под плащом блестело что-то, похожее на старинный доспех.
Рэй вытащила из кобуры револьвер, взвела курок. Хамство, конечно, по отношению к хозяевам Другой стороны, но Рэй Керринджер предпочитала сразу расставить все по своим местам. У нее есть оружие, и она будет стрелять, если потребуется.
Керринджер махнула рукой Маккене, чтобы приотстал, и взбежала по песчаному склону на вершину холма. Всадник натянул поводья, и конь замер, как вкопанный, только бубенцы на сбруе продолжали раскачиваться и перезваниваться.
— Я знаю, кто ты, — сказал всадник.
Лицо сида под синим капюшоном казалось высеченным из камня, шевелились только губы, четко очерченные, темные на бледном лице.
— Сомнительно знакомство, — хмыкнула Рэй.
— Поворачивайте! — сид приподнялся на стременах. — Вам не отдадут то, за чем вы пришли.
Налетел ветер, и бубенцы запели громче. И громче. Рэй крикнула, перекрывая голосом звон:
— Мы пришли за своим! Нам не надо чужого, но свое мы не отдадим. Где человеческое дитя?
— Вам ее не отдадут. Уходите, пока вам позволяют уйти. Пока Охотник не встал на твой след, Рейчел, дочь Уильяма!
Сид качнулся в седле и тронул поводья. Доспех из мелких чешуек сверкнул, словно отразив солнечный луч. Белый конь сорвался в галоп, из-под копыт брызнули хвоя и песок.
— Твою мать! — выругалась Керринджер. — Как же они меня достали!
— Зачем ты сказала ему? — к Рэй подбежал Маккена. — Зачем ты сказала о Гвен?
— Этот засранец знает, — женщина сунула револьвер в кобуру и пошла обратно к машине. — Это было предупреждение. Просто так ребенка нам не отдадут. Залезай, поехали. Быстрее!
Маккена бросился к машине бегом.
— Только не говори, что мы возвращаемся!
— Ага, два раза, — Рэй усмехнулась, и в улыбке ее отчетливо читался азарт. — Мы просто срежем немного.
Она рухнула на водительское сиденье и закрыла глаза, стараясь успокоить сердцебиение.
На Другой стороне Рэй Керринджер могла кое-что, что было скорее под силу сидам, чем людям. Почему так — Рэй предпочитала думать об этом дома, за стаканом виски со льдом, а не под серым бессолнечным небом. Она открыла глаза. Прищурилась, как щурятся, глядя вдаль, близорукие люди.
Едва заметный серебристый след дрожал над холмами. Рэй видела, как он змеится вдоль оврага, вьется между сосен и тает где-то вдали.
— Что ты делаешь? — Джон выглядел встревоженным. Внедорожник вскарабкался на холм и, подпрыгивая на корнях и кочках, катился в опасной близости от обрыва.
— Эти поганцы что-то делают с пространством и расстоянием. Как будто мы блуждаем по лабиринту, а они ходят напрямую, — улыбка Рэй стала хищной. — Нам на удачу, они оставляют следы.
— Я ничего не вижу, — Маккена поддался вперед и риском удариться головой.
— Я вижу. Это как дым, только светится. Пристегнись, у нас начинается ралли!
Нужно было спешить. Призрачный след всадника в синем плаще таял с каждым мгновением.
Едва ли им повезет настолько, чтобы добраться по следу прямо к подножьям сидов. Хозяева полых холмов не были дураками, как ни крути. Рано или поздно всадник заметит погоню. И тогда от Рэй потребуется вся ее осторожность, чтобы не дать увести себя в сторону, заморочить и обдурить.
Сосны медленно уступали место разлапистым елям и узловатым вязам. Стало заметно темнее. Под колесами трещали ломающиеся кусты и молодая поросль. Там, где всадник мог найти дорогу, тяжелому внедорожнику приходилось переть напролом.
— Стрелка крутится, как бешеная, — Маккена крепче сжал в ладони старый латунный компас.
— Это хорошо, — сквозь зубы отозвалась Рэй. По лесному бездорожью машину трясло, на заднем сиденье звякали консервные банки. — Как только начнет замедляться, скажи мне.
Гонка через лес закончилась через час. Стрелка компаса начала двигаться все ленивее, но дело было даже не в этом. Призрачный след перестал истончаться. Значило это только одно. Сид хотел, чтобы след увидели.
