1. Вода юности
Затхлый ручей едва струился из-под камней. Бен Хастингс стряхнул зловонные, грязные капли с пальцев и вздохнул. Вот и волшебный источник. От такой воды скорее протянешь ноги, а не вернешь молодость. Хастингс поднялся на ноги, поправил рюкзак и зашагал по узкой тропе, поднимаясь выше по течению ручья.
Вокруг громоздились скалы. Тяжелые, серые, они давили. Кое-где за камень цеплялись мхи и лишайники, карабкались по склону редкие сосны.
Скалы охотнику на фей не нравились. Не нравилось вообще все это мрачное нагорье, хмурые леса ниже по склонам, слухи о странном народе, населяющем ущелья. Он даже начал сомневаться, что это то самое нагорье и тот самый источник, но врожденное упрямство требовало довести дело до конца. Иначе получится, что он зря тащился сюда, зря блуждал по этим горам, стирал себе плечи лямками рюкзака, пил и ел на Другой стороне и вообще потратил свой отпуск совершенно бездарным образом.
Над серыми скалами висело серое без единого просвета неба. Это значило, его время еще не пришло. Но иногда Бену хотелось, чтобы среди свинцовых туч мелькнул хотя бы один луч солнца. Какими стали бы тогда зеленые холмы и даже эти неприветливые скалы, вот на это ему действительно хотелось посмотреть.
Вместо солнца он увидел ворон, кружащих впереди. Невольно Хастингс положил руку на револьвер в кобуре. Тяжелый, 45-го калибра, он достался ему, можно сказать, по наследству и на Другой стороне имел собственную дурную славу. Бен стрелял редко, но ощущение холодной тяжести в руке само по себе успокаивало.
Склон, по которому тек ручей, становился круче. Последние несколько десятков метров охотнику на фей пришлось карабкаться по камням. Можно поискать обходной путь, но Бен не был уверен, что сумеет не заплутать в этих скалах. Гвиллионы, жители нагорья были скорее злопамятны, чем гостеприимны, и встречаться с ними Хастингсу совсем не хотелось.
Воронье карканье стало громче. Черные птицы кружили над скалами, Бен даже потянул носом воздух, пытаясь уловить запах падали. От ручья пахло сыростью, едва ощутило — хвоей, и все. Хастингс подавил желание выстрелить в воздух, чтобы разогнать птиц. Нечего привлекать к себе внимание.
Карканье затихло, когда Бен выбрался на вершину пригорка. Вороны сделали еще один круг и чинно расселись на камнях. Самая крупная выбрала в качестве насеста валун, из-под которого бил источник. Вода стекала в каменную чашу, из нее брал начало ручей. Сейчас чаша была полупустой и затянутой зеленой ряской.
Как только вороны заткнулись, до ушей Бена долетели другие звуки. Кто-то рыдал и всхлипывал, бормотал что-то неразборчиво. На мгновение охотнику показалось, что это ветер, но потом он разглядел темную фигуру на берегу ручья.
Бен отвел в сторону полу куртки, чтобы рукоять револьвера все время была на виду, и медленно двинулся по берегу к роднику. От темной фигуры его отделяло только наполовину пересохшее русло.
— Эй, — негромко окликнул Хастингс.
Темная фигура шевельнулась, с головы сползло покрывало, открывая взгляду охотника рыжие косы, изрядно тронутые сединой. Теперь он разглядел тонкие руки, цепляющиеся за край каменной чаши. Широкие рукава, украшенные вороньими перьями, упали к локтям, открывая костлявые запястья и морщинистую кожу. Бен поморщился. Ему сложно было иметь дело со старухами.
— Госпожа, — позвал он ее.
Вначале подумал — баньши. Пророчицы с холмов приходят к воде и, рыдая, пытаются смыть кровь с вещей тех, кому суждено умереть. Но тогда вода в чаше была бы красной, а не зеленоватой от ряски.
— Закончилась, — прорыдала женщина. — Она закончилась.
— Что закончилось? — спросил Бен. Рука сама собой нащупала рукоять револьвера, скорее в силу привычки, чем из-за чего-то еще.
— Вода, — женщина даже не обернулась к нему. — Я пила, пила, а потом она закончилась. В ней больше нет силы.
Бен покосился на зеленоватую затхлую воду. Источник пока не иссяк, но волшебства, способного возвращать молодость, в нем действительно не наблюдалось. Хатсингс вздохнул и снова покосился на морщинистые руки. Вот тебе и волшебная вода юности. Только зря ноги трудил.
— Я прихожу сюда, прихожу, пью воду, — женщина уткнулась лицом в сгиб локтя. — Пью чары, забираю силу. И ничего! Ничего!
Она резко выпрямилась, вскочила на ноги почти с юношеской легкостью, и обернулась к Бену, прямая и грозная в развевающихся черных одеждах:
— А ты кто такой?
Хастингс отступил на шаг. Темные глаза старухи обожгли его. Вороны поднялись с камней и закружились над ней. От их пронзительных криков у Бена заболели уши.
— Я пришел за водой, — ответил он, перекрикивая птиц.
— Для кого? — пытливо спросила старуха. — Ведь не для себя же. Ты такой юный, мальчик…
— Для одной леди, — спокойно сказал охотник на фей, хотя сохранять спокойствие под взглядом этой женщины ему давалось с большим трудом. Не человек, решил Бен. Не бывает у людей таких глаз, полных темноты. И не баньши, иначе была бы кровь и скверные пророчества.
Она хрипло рассмеялась:
— Придется твоей леди, мальчик, потерпеть! В этой воде больше нет волшебства. Я забрала его все!
Смех снова перешел в рыдания. Женщина закрыла лицо руками. У нее были длинные ногти, похожие на птичьи когти. Одна из ворон опустилась ей на плечо, что-то курлыкнула, как будто утешая.
— Все, — прорыдала старуха. Вороны кинулись к Бену, он закрыл лицо рукой, инстинктивно защищая глаза, и потянул из кобуры револьвер. Кожу обдало воздухом, крылья почти коснулись волос, вороний грай ударил по ушам, а потом все стихло. Хозяйка ворон ушла.
Бен устало повел рукой по лицу. Спустил рюкзак на камни. После долгой тяжелой дороги ноги гудели. Хастингс покачал головой, разглядывая сбитые носки ботинок. Потом сам сел на камни, достал из кармана куртки помятую плитку шоколада.
Спешить ему было не куда. Охотник на фей Бен Хастингс отлично умел ждать. За эту науку он дорого заплатил в свое время.
От каменной чаши несло болотом. Может быть, после ухода ведьмы источник очиститься. Бен не слишком на это надеялся, но бывают же на свете чудеса. Он задумчиво проследил за черным птичьим силуэтом, кружащим вдалеке.
Женщине с воронами источник не вернул молодость. Кто знает, сможет ли он помощь кому-то еще. Бен задумчиво откусил от шоколадки. Чем дольше он был на Другой стороне, тем более странным ему временами казался вкус привычной человеческой еды. Как еще возвращаться обратно.
Бен пришел за волшебной водой по своей воле. Ничья жизнь не висела на волоске, никто давно не рыдал над утраченной юностью, просто… Просто некоторые вещи должны быть сделаны, и Хастингс давным-давно дал себе зарок отыскать способ вернуть молодость женщине с золотыми волосами, которая до сих пор иногда приходила к нему в снах. Если для этого нужно подождать, значит, он подождет.
