Хуже всего было то, что у них заканчивалась вода. Наверное, девушка бы послала к чертям все непонятные запреты и напилась из любого подходящего источника, но источников по дороге им не встретилось ни одного. Хорошо, хотя бы хватало света. Вначале это был дневной свет, как-то нашедший себе дорогу в подземелья. Но чем дальше они отходили от пещеры, послужившей местом ночевки, тем он становился слабее.
Зато светиться начали стены коридоров. Сперва их свечение было почти неразличимо глазом, потом сделалось ярче. Однако его все равно было недостаточно, чтобы видеть больше, чем размытые серые силуэты. У Джил начали болеть глаза.
Бен Хастингс шагал вперед уверенно, темнота как будто не смущала его, но через какое-то время Джил заметила, что он начал чаще останавливаться на развилках и в пещерах, как будто не был уверен, правильно ли он выбирает дорогу.
Каменные стены переходов все больше походили на рукотворные. Уж в этом-то Джил, учившаяся на архитектора, разбиралась. Стены становились глаже, переходы — шире, и, если бы речь шла не про мрачные подземелья, Джил бы решила, что они выбираются к более обжитым местам. Хорошо это или плохо, она не знала.
— Кажется, нас водят, — неожиданно сказал Хастингс. Шел третий день их пути. Как охотник не старался это скрыть, Джил видела, что он старается беречь воду и сам пьет меньше, оставляя ей.
— Что значит — водят? — спросила она.
— Не дают найти нужную дорогу, — отозвался Бен. В темноте девушка видела только мешанину из теней и светлых пятен вместо его лица.
— Мы не выберемся? — проговорила Джил, почти уверенная в ответе. Подземелья казались ей бесконечными. И, как назло, она все чаще думала о Дилане, оставленном непонятно где не понятно с кем, пока она блуждает во тьме.
— Выберемся, — Хастингс пожал плечами. — Есть способы, хотя мне бы не хотелось ими пользоваться.
Голос охотника на фей звучал совершенно спокойно. В первый раз с момента их встречи это спокойствие не обнадежило Джил. Ей пришлось обнять себя за плечи, до боли стиснув пальцы, чтобы не сорваться.
— Может быть, уже пора? — как девушка ни старалась, голос ее предательски дрожал. Глаза защипало, и Джил всхлипнула: — Я устала. Очень устала.
Тяжелая теплая рука обняла ее за плечи:
— Я тоже. Не знал, что может быть хуже, уже бы бегал по потолку в ужасе.
— Куда уж хуже, — Джил попыталась взять себя в руки и вытереть слезы, но только размазала по щекам каменную пыль.
— Расскажу, если хочешь. Только потом, когда выберемся наружу.
— Если выберемся, — буркнула Джил.
— Выберемся, — в голосе Хастингса появились стальные нотки. — Иначе я здешним хозяевам такое устрою, мало не покажется.
Он осторожно отстранился и спрятал компас в карман куртки. Сказал:
— Ладно, давай посмотрим, куда нас ведут. Может быть, там будет светлее и теплее, чем здесь.
Джил поежилась. Встречаться со здешними хозяевами ей хотелось не больше, чем блуждать в потемках. Зато они могли знать что-то о Дилане. Эта внезапная мысль приободрила девушку.
7. Камень и свет
Как только Хастингс принял решение, идти стало легче. Камни перестали подворачиваться под ноги, потолок реже искал встречи с головами, Джил даже почти перестала спотыкаться впотьмах. Темнота скоро начала редеть. Хозяева подземелий убедились в том, что незваные гости идут туда, куда следует.
Во фляге закончилась вода, и Бену пришлось остановиться, скинуть с плеч рюкзак, чтобы найти в его недрах еще одну баклагу с водой.
— Оставлял себе на возвращение в Байль, — сказал он со странным вздохом.
— И что теперь? — спросила Джил.
— Придумаю что-нибудь.
Помолчав, он добавил:
— Не то чтобы мне сильно хотелось придумывать и просить. На долги на Другой стороны нарастают ого, какие проценты.
— Какие долги? Кого просить? — коридор, по которому они шли, стал достаточно широкими, чтобы Джил смогла догнать охотника на фей и пойти с ним рядом.
Он посмотрел на нее серьезно и неожиданно тяжело.
— Здесь за все надо платить и лучше сразу.
— Я не понимаю, — Джил помотала головой. — И ты сказал, помогаешь людям бесплатно. Если они в беде.
— Я — человек. Поэтому иногда нарушаю правила игры. За это мне придется чем-то заплатить. Когда-нибудь.
На ночевку пришлось остановиться прямо в коридоре. Как и в прошлые два раза Бен Хастингс очертил круг солью, смешанной с железной стружкой. Джил задумчиво наблюдала за этим ежевечерним ритуалом. Не удержавшись, она спросила:
— Зачем это нужно, соль и железо?
Охотник на фей вернулся внутрь круга и сел рядом, скрестив ноги. Он снова зажег свечу. С прошлой ночевки от нее осталась половина. Лепесток огня плясал над восковыми потеками, а вокруг него клубились тени. Хастингс положил себе на колени револьвер и занялся его разборкой и смазкой. Пальцы его двигались как будто сами по себе. Какое-то время Бен молчал, потом сказал задумчиво:
— Это не обычное железо. У нас в Байле его называют холодным. Оно вредит сидам и остальным. Самой Другой стороне. Соль разрушает чары, соль и еще земля из нашего мира. Я не слишком интересовался, почему. Только про железо.
— А что железо? — Джил приподнялась на локте.
— Когда выберемся, расскажу, — к удивлению девушки Хастингс зябко повел плечами и потянулся за расшитым плащом. — Мне не нравятся эти подземелья.
Джил кивнула и нырнула обратно в спальник. Если быть честной, ей не нравились не только эти подземелья, но и горы снаружи. Ей почему-то казалось, что феи — это сказки, волшебные огни, песни на полянах под луной. По крайней мере, что-то такое она читала когда-то в книжках. Но Бен Хастингс пробирался по Другой стороне, как по минному полю, и, кажется, не видел здесь ничего такого уж прекрасного и удивительно. Джил едва слышно шмыгнула носом. Ей хотелось домой.
Утро не принесло никакого облегчения. Впрочем, какое могло быть утро в этом подземелье. У Джил ныла спина, и снова разболелось колено. Хотелось горячего чаю, мамину лазанью и пирог с апельсинами, а тушенку с галетами совсем не хотелось. И хотя Хастингс отыскал специально для нее в недрах рюкзака целых два пакетика сахара с эмблемой какого-то паба, это не слишком спасало дело. Про себя Джил тысячу раз обругала и Дилана, и Тима Марча, но легче ей от этого не стало.
Она угрюмо ковыляла следом за охотником на фей и думала об апельсиновом пироге. Поначалу это помогало, но потом стало еще хуже. У Джил просто кончились всяческие силы. Ей было даже удивительно, как она продержалась так долго. Целых три дня в темноте, без нормальной постели и еды. И это не считая бешеных ворон и сумасшедших теток снаружи.
Бену Хастингсу теперь приходилось подстраиваться под хромающий шаг Джил. Он дал ей еще одну таблетку обезболивающего, но оно перестало помогать. По крайней мере, ей так казалось.
