Она проснулась утром в твердой уверенности, что поспала всю ночь, не просыпаясь. Холодный бессолнечный рассвет залил округу сиреневатым светом, над водой озера курилась дымка, и если бы не некоторая необходимость, Джил ни за что не выбралась из спальника на холодный воздух добровольно.
Хастингс сидя дремал у почти прогоревшего костра. Возня девушки заставила его поднять голову. Охотник на фей растер ладонями лицо, осунувшееся после бессонной ночи, кивнул Джил. Поворошил уголья в костре, разбудив сноп ярких искр, начал подкладывать хворост.
Девушка нахмурилась, глядя, как он ломает слишком длинные ветки. Что-то копошилось в голове, пробивалось через мутную пелену сна, но никак не могло пробиться.
И только вернувшись от зарослей ивняка, Джил вспомнила. Спросила, глядя как Бен ставит глубже в угли походную кружку с водой:
— Кто это был? Ночью?
— Охотник, — отозвался Хастингс. — Выпил весь мой виски, чтоб его.
— Я догадалась, — Джил поежилась, то ли от холода, то ли из-за того, что вспомнила пронизывающий, как дыхание осеннего ветра, взгляд ночного гостя, — что не рыбак.
Хастингс коротко рассмеялся:
— Это прозвище. Король-Охотник. Это его земля, его и Королевы Холмов.
— И он так запросто приехал выпить твой виски?
— А что бы ему помешало? — Бен пожал плечами и сунул в кружку с нагревающейся водой сразу два пакетика чая.
До полудня шли по прежней тропе. На глаза Джил то и дело попадались кусты терновника, белые в пене цветов. На горизонте вырисовалась еще одна гряда холмов, но насколько далеко от цели они на самом деле, девушка понятия не имела. В дороге ее даже начало радовать отсутствие солнца на сером небе — если в добавок к гудящим ногам и ноющим плечам ее бы мучила жара, далеко бы Джил не ушла. Разве что до ближайшей тени.
В какой-то момент Хастингс, с самого утра молчаливый и угрюмый, стал еще более мрачным. После привала он неожиданно сказал:
— Нет. Так дело не пойдет. Попробуем найти более короткую дорогу
С этими словами охотник на фей решительно свернул в кусты, в самую гущу терновых колючек. Джил с удивлением смотрела, как он собирает в ладонь белые цветы, то и дело отдергивая пальцы от длинных шипов.
— Попробуем так, — поговорил Хатсингс, когда выбрался обратно на тропу.
Он снова достал старый латунный компас. Исколотые терновником пальцы оставляли на желтом металле розоватые следы.
Именно по компасу Бен и свернул на развилке, выбрав из двух разбегающихся в разные стороны тропинок менее протоптанную. Джил расслышала, что он пробормотал себе под нос:
— Ну это же совсем для детей.
— В смысле? — переспросила девушка.
— Задачка детская, — Хастингс пожал широкими плечами. — Если есть две дороги, правильная та, которая нравится меньше.
— Даже если тебя позвали в гости?
— Тогда дорога будет всего одна.
Петляя, тропа повела их через перелески, потом нырнула в распадок, ставший вскоре оврагом, темным и сырым. Его склоны щерились древесными корнями, под ноги подворачивались камни, тропинка едва виднелась среди каких-то колючих кустов, на этот раз мрачных и совсем не похожих на белый от цветов терновник.
— Мы точно идем правильно? — Джил не выдержала, когда маленькое, но очень топкое болотце сбоку от тропы едва не отобрало у нее кроссовку.
- Скоро увидим, — отозвался Бен. Обернулся на Джил через плечо и неожиданно улыбнулся: — Не то чтобы нам были сильно рады, конечно.
Овраг закончился как-то совсем неожиданно. Просто стало светлее, среди колючих зарослей появилось белое кружево цветов, и, наконец, стены оврага разошлись в стороны.
Терновый холм, идеально округлый, стоял наособицу от основной гряды. Склоны его белели от цветов, у подножья курился прозрачный туман. Тропка бежала к нему через пустошь, какую-то слишком серую на фоне белизны тернового цвета.
— Неужели, дошли? — Джил выдохнула с облегчением. Ей почему-то казалось, что задание гвиллионской княжны обязательно должно таить в себе подвох.
— Еще нет, — Хастингс стряхнул с ладони помятые цветы, кое-где покрасневшие от его крови. Сказал громко, так что его голос далеко разнесся над серой пустошью: — Но надеюсь, добрая хозяйка не станет вынуждать меня браться за холодное железо и заливать округу своей кровью.
— Ты о чем вообще? — от слов охотника на фей Джил стало не по себе.
— Самое верное средство против любой ворожбы, — мрачно ответил ей Бен, — смертная кровь, пролитая холодным железом. Никогда не делай так — она дает дорогу дыханию Бездны.
Дорога через пустошь оказалась гораздо более длинной, чем Джил представлялось поначалу. То ли дело было в тумане, который скрадывал расстояние, то ли действительно в ворожбе, но сумерки добрались до людей раньше, чем они — до подножья Тернового холма.
- Даже не знаю, где хочу ночевать меньше, здесь или там, — задумчиво проговорил охотник на фей.
Сумерки до неузнаваемости изменили округ, холм впереди приобрел какие-то угрожающие очертания, и Джил согласно кивнула. Подумала и сказала:
— Я бы лучше здесь.
Пустошь, открытая всем ветрам, нравился ей мало, но в памяти у девушки все еще были свежи воспоминания о гостеприимстве гвиллионов, после которого у нее болела спина сильнее, чем после ночевок на голой земле.
В этот раз костер разводить не стали — на пустоши нечему было гореть долго. Бен нагрел чая на газовой горелке, они перекусили лепешками, все еще мягкими, как будто только вынутыми из печи.
Ночь зажгла на траве бледные призрачные огоньки, крохотные серебристые искорки. Неярко мерцала тропа. Рыжий огонек хастинсовой горелки в этом свечении казался чужим и даже неуместным, заблудившимся. «Как мы» — подумалось Джил.
Развить эту почти философскую мысль она не успела. Тихая музыка долетела до их маленького лагеря. Бен Хастингс разом подобрался, и Джил поняла, что далекий напев флейты — не ее личная галлюцинация, а существует на самом деле.
Флейта смеялась и плакала, потом в ее мелодию вплелись гулкие ритмичные удары бубна. Когда вступил голос, высокий, холодный и без сомнения женский, Джил показалось, ночная темнота вокруг стала как-то светлее.
— Ты хотела волшебства? — шепотом спросил у нее Хастингс. Рука охотника на фей лежала на рукояти револьвера. — Вот, самое настоящее сидское волшебство, как оно есть. Смотри!
Свечение с пустоши добралось до холма, и цветущие терн вспыхнул серебряно и ярко. Стали видны легкие фигуры, кружащиеся на вершине, как будто в танце.
— Хорошо, что заночевали здесь, — вздохнул Бен. — Бывает достаточно один танец такой с ними станцевать, и все, забудешь и кто ты, и где, и звать тебя как.
Наверное, Хастингс, знающий эти места, был прав. Но его правота никак не помогала Джил смирить тянущую пустоту в груди, почти похожую на боль. Ощущение это появилось внезапно, оно было сродни тому, что девушка почувствовала после подземелий гвиллионов, только гораздо сильнее. Она показалась себе едва ли не нищенкой, вынужденной смотреть через щелочку в двери на чужое веселье
