— Но ее Дар…
— Ее Дар — ее личное дело. Но все же, — он повернулся ко мне, — рекомендую сходить на пару занятий. Может, узнаешь что-то интересное.
— Даже не подумаю! Не хочу время терять — мне по основным предметам класс догонять!
— Как знаешь! — забрав бутерброды, Кирилл скрылся в своей комнате.
— Тебя будет не хватать, — робко вклинилась в разговор Даша.
— Почему это? Я же всего один раз с вами работала, и то — в сторонке просидела.
— Баба Яга тебя хвалила. Говорит, берегини благодарили, да и спасти благодаря твоему Дару сумели многих.
— Дару, не мне, — вот это было обиднее всего. И я только укрепилась в своем решении.
В этот день на спецзанятия так и не пошла. Зубрила в комнате анатомию — мне уже сообщили, что преподавателю плевать, болел ты или нет — пройденный материал должен от зубов отлетать.
Последствий не было, разве что Прокуда громко вздыхал и время от времени скидывал что-то с полок. Я делала вид, что не замечаю.
Через несколько дней стало ясно: никто никого силком на Кромку не потащит. Спецкурсники со мной почти не разговаривали — здоровались, и только, а в остальное время делали вид, что студентки Антонины Бересклетовой не существует.
Куратор был другого мнения:
— Тоня, твой Дар — редкостная находка! Ты не представляешь, скольким людям он
может спасти жизнь.
— Павел Семенович, — я решилась на прямой разговор. — Меня в это училище запихнули насильно, мама воплощает свою мечту. Будь моя воля — давно бы документы забрала. И так несладко, а тут еще вы со своей Кромкой…
— Понимаю, — куратор сник. — Очень жаль, что…
— Подождите! — встрепенулась я. — Меня что, на самом деле отпустят? Вот просто возьмут и… отпустят?
— Почти. Конечно, переведут на обычную форму обучения, да и из комнаты придется переехать, но это детали.
— А… вы не боитесь, что я кому-нибудь расскажу?
Он засмеялся. Искренне, открыто:
— И тебе поверят? Подумай: какая-то Кромка, Баба Яга, другой мир… Сама бы поверила?
— Ни за что!
— То-то! Но на всякий случай отказавшихся поят отваром забудь — травы.
— Я потеряю память? — стало страшно.
— Нет. Забудешь Кромку и все остальное. Разве что во сне вспомнишь. Так что не бойся, ничего опасного. Не ты одна через это прошла — никаких побочных действий, леший свое дело знает.
— Кто?
Вот теперь мне точно стало плохо.
— Считаешь, приготовление такого важного отвара можно доверить простой травнице? Ладно, пойдем.
— Куда?
— За травой. Ты же все решила, зачем тянуть?
— Вот так… сразу?
Павел Семенович пожал плечами и вышел из комнаты. Я заторопилась следом.
— Решилась? — грустно спросила заведующая. — Ну, как хочешь…
В подвале ничего не изменилось. Те же парты вдоль стен, облупившаяся краска, серая от старости побелка… И пустой класс. Но не успели двери закрыться, как раздался тонкий писк и часы на руке куратора замигали красным.
Заведующая встрепенулась. Рядом материализовался Прокуда и запрыгал на месте, тараторя что-то о рыкаре, скале и волколаках. Баба Яга и куратор переглянулись, а через минуту в класс ворвались остальные спецкурсники.
— Сегодня у нас Кирилл с…
— Можно с Дашей?
Куратор кивнул и Артем с Майей вышли в коридор.
— Тоня, ты пока тоже… подожди.
— Постой, — Баба Яга закусила губу, что-то обдумывая. — Можно попросить тебя помочь?
— Нет! — ответила сразу же. — Хватит с меня вашей Кромки.
— Один раз! А после возвращения выпьешь отвар. Ну, пожалуйста! Я бы не просила, но рыкарей не так много, если с ним что-то случится…
Судя по тому, как Баба Яга побледнела, дело и вправду было серьезным. Захотелось помочь, но, помня о прошлой катастрофе, возвращаться в тот ад желания не было.
— Тебе ничего не надо делать! Просто быть рядом с раненым.
— И все?
— И все. Тебе ничего не грозит! Ну, и сможешь остаться в спецкрыле, я договорюсь.
А вот это было уже интересно.
— Один раз.
— Спасибо! — выдохнула Баба Яга и закрыла дверь.
Лампочки под потолком стали привычно гаснуть, но я успела поймать неодобрительный взгляд Кирилла. Он что-то неслышно прошептал, но было уже слишком темно для того, чтобы читать по губам.
В этот раз не было ни зарева, ни суеты. Баба Яга вывела нас на улицу, где у крыльца лежал потрепанный, но все еще яркий ковер. Рядом стояла пара врачей. На их халатах я увидела вышитый алый знак — странное переплетение линий.
— «Жучок», символ Макоши. Используем вместо красного креста; он еще и защитой служит, — заметил мой взгляд Павел Семенович. — Ну, удачи!
Врачи и мы уселись на ковре. Я чувствовала себя неловко — взрослые вроде люди, а поведение какое-то детское. Баба Яга что-то прошептала, хлопнула в ладоши и украшенные бахромой края приподнялись, образуя бортик.
— Поехали! — рассмеялся один из мужчин, заметив мое удивление, и ковер взмыл в воздух.
— Нравится? — врачи полулежали, видно было, что этот способ передвижения им не в новинку. — Такая вот «Скорая помощь».
Оглядев нас, он посерьезнел:
— Так, студенты, слушайте вводную: рыкарь повздорил с волколаком, не учел, что у того стая поблизости. Скинули его в овраг, да так, что парень, похоже, все кости переломал. Так что готовимся к серьезной работе. Ты, — его палец уткнулся в меня,
— какой курс?
— Первый.
Мужчина замолчал, что-то посчитывая, и нахмурился:
— Зачем тебя сюда отправили? Рановато.
— Из-за Дара, — вмешался Кирилл. — Для нее этот выезд последний, сказала, уходит из Академии.
— Понятно, — врач потерял ко мне интерес, — Значит, сиди рядом и не высовывайся!
Овраг оказался в лесу. Переплетенные ветки не позволяли ковру-самолету лететь даже вдоль тропинок, и нас пересадили в телегу. Тряскую и жесткую, так что не спасало даже сено, на которое наш ковер и приземлился. Лошадка мчалась во весь дух, пришлось вцепиться в борта, но коврик вовремя приподнимал то один свой край, то другой, словно оберегая.
Раненого уже вытащили. Увидев это, врач заругался и кинулся к распростертому на земле телу:
— А фиксировать кто будет? А если позвоночник сломан?
Осмотрев раны, помрачнел:
— Несколько переломов и явно пневмоторакс. Фиксируем и транспортируем в больницу! Ты, с Даром… не отходи от него!
