И правильно делала, что молчала! Окружающие перестали сторониться, и вскоре я узнала о князе все, вплоть до того, чем в детстве переболел и что любит на завтрак.
А еще его жалели: принял из рук отца нестабильное княжество, от которого соседи так и норовили отщипнуть кусочек послаще, сумел удержать, сохранить… Уже просвет впереди показался, даже невесту сосватали… И тут как сглазили Зареслава! А вместе с ним и остальных: на княжество как из рога изобилия посыпались всяческие беды.
Коли солнечные дни, то такие жаркие, что земля трескалась, а посевы сгорали на корню. Коли дождь, так до потопа — реки из берегов выходили, смывали дома вместе с хозяевами, скотина по шею увязала в раскисшей земле.
Коли гроза — так молниями пол леса спалит, того самого, что на продажу выращивали, отборного, строевого…
И такая дребедень целый день… то есть три года тянулась.
Помолвку расторгли — не пожелал отец свою кровиночку в этот ужас отдавать. А люди, во главе с князем, задабривали богов, чем могли, да все без толку. Отвернулись они от Тулимского княжества.
И появление человека в Даром Удачи князь принял за последнюю соломинку. Уж если и это не поможет, так ничто не спасет!
И выкрал меня прямо из-под носа Бабы Яги. Как ему это удалось, не знали даже приближенные.
И вот тут стало обидно до слез. Ну, понадобилась ему удача. Мог бы по- человечески подойти, поговорить. Я бы на каникулах приехала, пожила месяцок- другой в свое удовольствие и для всеобщей пользы. А он сразу — похищать!
Но и эти мысли держала при себе, потому что разговоры становились все интереснее. Так, в верховьях какой-то большой реки зарядили дожди, а на юге раньше времени пришли заморозки. Ночью такой иней намерзал, что двери к порогу примерзали, приходилось отогревать, чтобы открыть.
Значит, не помогла моя удача? Все зря?
О, это сладкое чувство злорадства. Конечно, мне было жаль людей, но не князя. А нечего похищать без разрешения! Чай, не в средние века живем.
Мозг услужливо подсказывал, что здесь как раз и в средние, а, может, и еще раньше, но я не пожелала прислушиваться. Потребовала встречи в Зареславом. Пусть отправляет домой, все равно не нужна!
Но князь был другого мнения:
— Несмотря ни на что, с твоим появлением осень выпала мягкой и теплой, мы успели убрать поля и засеять озимые. Лесные звери нагуляли жир. Сено уродилось хорошее, зимой не будет падежа скотины. Нет, нельзя тебя отпустить. Если тоскуешь — скажи девкам, пусть развлекут.
— Да чем они развлечь могут? Песенку спеть? Станцевать? — это была плохая замена моей обычной жизни и оставаться в золотой клетке желания так и не возникло. — И потом, где доказательства, что такая осень пришла из-за меня? Может, совпадение?
Зареслав разозлился. Кулак впечатался в стол. Стоящая на нем посуда подпрыгнула, жалобно звякнули серебряные ложки:
— Думаешь, мне не доложили о твоих попытках сбежать? О том, что весть стараешься подать нелюдям, руны охранные с окон стираешь, да плат защитный каждый раз скинуть хочешь? Так вот — не выйдет! Не отпущу.
И тут же, словно растеряв весь запал, князь упал на лавку и обхватил голову руками:
— Ну что тебе надо? Чего ты желаешь? Только скажи! Уборов драгоценных? Достану! Яств тонких, вин заморских? Привезу! А хочешь, терем выстрою? Высокий, цветной, с золочеными петухами на крыше? Сад разобью, поболе того, что здесь? А?
В голосе звучала такая надежда, что стало больно. Захотелось успокоить этого отчаявшегося мужчину, обнять, погладить по голове, по золотым кудрям…
Но цена была высока. Я не желала платить за покой князя собственной жизнью. И чтобы не расплакаться, развернулась на каблуках и выскочила из трапезной.
Не выйдет, говоришь? А вот дудки! Все равно сбегу! Надо только повнимательнее слушать — челядь при мне уже не стеснялась обсуждать дела княжества. Не может быть, чтобы не нашлось ни одной зацепки!
6.1
Время шло, девушки продолжали болтать, я — слушать, и искать способ если не сбежать, то подать весточку.
А потом начались изменения: князь велел мне присутствовать при «важных беседах». Для этого в палате возвели фальшивую стену из деревянной решетки и задрапировали ее тканью. Мне поставили кресло и столик, на котором разложили разные вкусности.
— Сиди тихо, — напутствовал меня Зареслав. — Разговоры здесь, конечно, не для женских ушей, ко очень нужна удача в решениях. Смотри, чтобы никто ничего не заподозрил.
Я кивнула и превратилась в слух.
Дела оказались еще страшнее, чем рассказывали служанки.
Дожди в верховьях вызвали небывалый подъем реки. В это время года ее курица вброд переходила, теперь же, набрав силу, вода снесла половину большого села, оставив людей без крова и средств к существованию. И это осенью! Бедолаги даже землянки вырыть не могли: почва настолько раскисла, что как болото засасывала уцелевшие дома.
Юг же, скованный ранними заморозками, страдал от пожаров: угольки выпрыгивали из печек так, словно их кто выкидывал. Даже крохотная искра порождала буйный огонь, который не могли потушить. Он угасал сам, оставив вместо двора пепелище.
Если такое случалось постоянно, то теперь понятно, отчего Зареслав решился меня похитить, хотя это ничуть его не оправдывало. Мог же по-хорошему!
А держался князь молодцом. Я даже по-другому на него взглянула: пока рядом были подчиненные, управляющие и бояре, он выглядел уверенно, четко отдавал приказы, иногда предлагая невероятные варианты действий.
Кажется, в такого Зареслава я могла бы влюбиться. И даже согласиться переехать к нему насовсем. Женой, хотя и рановато мне об этом думать, шестнадцать лет всего!
Но вот закончился совет, вышел последний посетитель, и князь грузно осел в своем кресле, уронив голову на скрещенные на столе руки. Захотелось подойти, пожалеть, погладить по золотым волосам.
Но Зареслав уже выпрямился, губы упрямо сжались:
— Антонина, выходи. Устала?
— Немного, — я подсела к столу. — Можно спросить?
— Конечно, — он держался молодцом, но по тому, как заострились черты лица, по повороту голову, по напряженным плечам было видно: князю тяжело.
— Почему ты не просто не пришел за помощью? Не рассказал? Не попросил? В гости не позвал, в конце концов?
— А ты бы согласилась? Зная все это?
— Не знаю, — ответила честно, Зареслав сейчас тоже не лукавил.
— То-то и оно, что не знаешь. Я не имел права рисковать. Поэтому… вот так.
— Только не сильно помогла твоя самодеятельность. Наводнения, заморозки, пожары… Не помогает моя удача. Отпустил бы, а, князь?
— Нет, — ответил он глухо. На меня не смотрел, вперив взгляд в открытое окно. Со двора доносился лязг железа и задорные выкрики — там тренировались воины.
