На чаепитие я позвала всех. Пришел даже Кирилл. Он старался не пропускать дружеские посиделки, честно внося свою долю в общий стол, но сам их никогда не устраивал. Вот и теперь принес печенье и шоколадку, кусочек которой тут же выпросил Прокуда.
Как обычно, разговоры вертелись вокруг академии. Обсуждали преподавателей, делились опытом. Я навострила уши, потому что слухи могли помочь в учебе: найти подход к преподавателю так же важно, как и зубрить предмет. Единственное, не отпускала тревога: зная любовь мамы к медицинской профессии и нелюбовь к лечению, можно было предугадать, что к здравым советам она не прислушается.
И я ей позвонила. Просто чтобы узнать о самочувствии.
В комнате тут же стало тихо:
— Чем болеет твоя мама?
— Простыла. Говорит, кашель лезет, сильный, грудной, никак мокрота не отойдет. Дышит тяжело, а температуры нет.
Кирилл переглянулся с Артемом. Их безмолвные игры пугали.
— Что? Вы что-то знаете? Да не молчите же!
— Помнишь, — голос Артема звучал глухо, — заведующая упомянула двух лихоманок? Одну определили точно, а вот вторую…
— Прокуда сказал, что она одна!
— Так считают. Но я думаю, что Баба Яга не оговорилась тогда. Второй могла быть Грудея.
В это не верилось. Не хотелось верить. Но ужас за маму, за папу, который взял на себя уход за больной, превратился в волну паники. Пальцы дрожали, тыкая не на те цифры. Набрать номер такси не получалось.
— Ты куда?
— Домой. Если это лихоманка, я ее увижу…
— И она переселится в тебя. Или сожрет. Тоня, не пори горячку. Прокуда!
Лохматый исчез, а я пыталась вырваться из рук парней. Почему-то это получилось! Осталось только выскочить за дверь и…
Костлявые пальцы сомкнулись на запястье. Вася ожил и двигался очень легко, лишь чуть-чуть пощелкивая суставами. А его хватка оказалась железой. Как такое возможно — без мышц?
— Тоня, успокойся. Это всего лишь предположение. Ты родителям не поможешь, а вот Баба Яга сможет что-то сделать. Дождись ее!
Я обмякла, и Вася отступил, позволив парням усадить меня на кровать.
15
Заведующая не заставила себя долго ждать. Явилась она в привычной одежде, словно и не красовалась совсем недавно в древнерусском наряде.
Вошла и сразу обрушилась на ребят:
— Что вы девку пугаете? Еще неясно ничего, а уже теория заговора готова.
— А если это правда? — страшно было глаза поднять, пальцы дрожали, пришлось сцепить руки в замок.
— Ну так какого сидим? Поехали, выясним.
За что хвататься? Что одеть? Я заметалась по комнате, цапая то джинсы, то свитер, то теплый джемпер. Заведующая выгнала всех в коридор и сама вышла, давая время успокоиться.
Справившись с одеждой, я отправилась следом.
— И чтобы тихо было! — обвела Степанида Петровна остальных тяжелым взглядом. Словно каменной плитой придавила. — Никаких расследований! Не хватало только вас из неприятностей вытаскивать.
Родители приезду удивились — поздно вечером, да еще в сопровождении заведующей общежития! Мама, кашляя, выползла в большую комнату, папа заварил чай.
— Не беспокойтесь, — Степанида Петровна умела произвести впечатление. — Мне просто нужно было заехать в ваши края, а где нужный дом не знала. Тоня любезно взялась его показать. Простите, что так поздно. Я заберу девочку часа через полтора.
Она вышла, оставив на столе недопитый чай. Родители удивленно прислушивались к звуку отъезжающего автомобиля, а я видела, что ничто в доме не уклонилось от цепкого взора Бабы Яги.
Расспросы, поздний ужин. Они хотели, чтобы я осталась, а я смотрела на осунувшуюся маму и изо всех сил молилась, чтобы это оказалась обычная простуда. Ночевать не согласилась, с трудом дождавшись «вернувшуюся» Бабу Ягу.
Рассказывать она не спешила, и в машине повисло тяжелое молчание.
Фары прорезали ночную тьму, выхватывая серый асфальт. Он казался призрачным, да все вокруг было нереальным, особенно когда перед лобовым стеклом закружился белый хоровод.
— Вот и снег, — констатировала заведующая.
— Растает. Первый снег всегда тает.
— Не в этом случае, — собеседница нахмурилась, словно вспомнила о чем-то неприятном. — Вот что, Тоня. Ребятам не говори, панику не сей. Но в маму твою Грудея вселилась. Я оставила ей пару подарочков, чтобы жизнь медом не казалась, а завтра проведу полный ритуал. Поможешь?
— Как?
— Маму твою уговорить надо.
Даже представить такое было трудно, а уж воплотить… Но я кивнула:
— Конечно. Лишь бы получилось.
И была рада, что ответная усмешка предназначалась не мне.
Несмотря на поздний час, никто не спал. Стоило открыться двери, ребята высыпали в рекреацию. Вопросов не было, все просто молча смотрели. Захлопнуть дверь без объяснений оказалось самым трудным.
Я слышала, как ребята ходят, разговаривают, но слов не разобрала. Так даже лучше, мыслям и без того тесно в голове, они ходят по кругу, как собака, ловящая собственных хвост. Не радовал даже Прокуда, усевшийся на полке и болтающий лапками.
— Я хочу побыть одна.
Проказник исчез. А о Васе даже не вспомнила.
Будильник зазвенел до рассвета — в это время года солнце превратилось в засоню, выползая на работу поздно утром. Но я не спала — попробуй засни, когда на кону жизнь мамы! И все не могла понять, где засела паршивка, да еще так, что ее не заметили!
Едва успела позавтракать, позвонила Степанида Петровна, сказала, что на сегодня есть разрешение прогулять и чтобы я выходила к машине.
— Главное, ничего не бойся. Грудея не самая могучая из сестер, с ней легко справиться. Основная трудность в этом деле — найти, в кого гадина вселилась.
Мама ждала нашего приезда — Степанида Петровка придумала какой-то предлог для встречи и добавила капельку магии, чтобы причина показалась правдоподобной.
— Не бойся, это неопасно, развеется по ветру, уйдет с водой как ни бывало. Побочных эффектов не будет.
Она улыбалась, заходя в дом, но при виде мамы помрачнела. А я похолодела: ни следа болезни!
— Знаете, ваш вчерашний совет просто чудо! — светилась мамочка. — Все сделала, как вы сказали: заварила травы, добавила мед и повязала на руки шерстяные нитки. И, видите, совершенно здорова! Даже кашель ушел.
Степанида Петровка растерянно оглянулась на меня и кинулась в дом:
— Эта паршивка не могла уйти просто так! Она где-то засела!
— Что случилось? — испугалась мама.
