— Военные пытаются перевести тебя в очень плохое место, а мы не хотим этого допустить! — предупредил он меня.
— Дайте им сделать это. Я привыкну. Вы держите меня в тюрьме независимо от того, сотрудничаю я с вами или нет. Так почему я должен помогать вам? — сказал я, еще не зная, что американцы используют пытки, чтобы упростить допросы. Я устал от того, что каждый день меня допрашивают. Моя спина была явно настроена против меня. Я даже просил медицинскую помощь.
— Вам нельзя сидеть так долго, — сказала военная девушка-терапевт.
— Пожалуйста, скажите это моим следователям, потому что они заставляют меня сидеть часами каждый день.
— Я напишу им об этом, но не уверена, что это поможет, — ответила она.
Это не помогло. Напротив, в феврале 2003 года Том умыл руки
[47].
— Я собираюсь покинуть тебя, но если ты готов поговорить о своих телефонных разговорах, дай мне знать, и я вернусь, — сказал он.
— Уверяю вас, я не буду говорить о чем-либо до тех пор, пока вы не ответите на мой вопрос: «Почему я здесь?».
РАНЕЕ
II
Сенегал — Мавритания
21 января 2000 — 19 февраля 2000
Первое задержание в Сенегале. Возвращение домой с сопровождением. Первый допрос в Мавритании. Безвыходная ситуация. США раздувают дело.
Мавританский анекдот рассказывает о человеке, который боялся петухов. Каждый раз, когда он видел петуха, он чуть не сходил с ума.
— Почему вы так боитесь петухов? — спрашивает его психиатр.
— Петух думает, что я зерно.
— Вы не зерно. Вы очень большой человек. Никто не может перепутать вас с маленьким зернышком, — говорит психиатр.
— Я знаю об этом, доктор. Но петух не знает. Ваша задача — пойти и убедить его, что я не зерно.
Этот человек так и не вылечился, потому что разговаривать с петухами невозможно. Конец.
Годами я пытался убедить правительство США, что я не зерно.
Все началось в январе 2000 года, когда я возвращался в Мавританию спустя 12 лет жизни за границей. 21 января 2000 года в восемь часов вечера мои друзья Ахмид Лаабиди и библиотекарь суннитской мечети подбросили меня до аэропорта Дорваль в Монреале. Я купил билет авиалиний «Сабена» на ночной рейс до Дакара с пересадкой в Брюсселе. Я прибыл в Брюссель утром, уставший и сонный. Забрав багаж, я свалился на одну из скамеек в транзитной зоне и использовал сумку как подушку. Одно я знал наверняка. Кто угодно мог украсть мою сумку, потому что я слишком сильно устал. Я поспал час или два и, когда проснулся, отправился искать уборную, чтобы умыться, и место, где можно помолиться.
Аэропорт был маленький, чистый и опрятный. Там были рестораны, магазины Duty-Free, телефонные будки, компьютеры с интернетом, мечеть, церковь, синагога и бюро психологической помощи для атеистов. Я посетил все дома Божьи и был впечатлен. Я подумал: «Это, может быть, именно та страна, в которой я хочу жить. Почему бы мне просто не пойти и не попросить убежища? Я говорю на языке, и у меня достаточно хорошая квалификация, чтобы устроиться на работу в сердце Европы». Я был в Брюсселе до этого, и мне очень нравилась многокультурная жизнь и множество прекрасных видов города.
Я уехал из Канады, потому что США натравили на меня свои службы безопасности, но они не арестовали меня, а просто начали слежку. Сейчас я понимаю, что быть преследуемым не так страшно, как быть в тюрьме. В итоге они бы просто выяснили, что я не преступник. «Ты не учишься на своих ошибках», — всегда говорила мне мама. Я никогда не верил, что США злобно пытались отправить меня куда-то, где законы не имеют значения.
Граница была в дюймах от меня. Если бы я пересек ее, то никогда не написал бы эту книгу.
Вместо этого я помолился в маленькой мечети. Было очень тихо, там господствовало спокойствие. Я так устал, что прилег в мечети, почитал Коран какое-то время и вскоре уснул.
Я проснулся от звуков шагов какого-то парня, который пришел молиться. Казалось, он хорошо знает место и уже много раз пользовался аэропортом. Он был высокий и худой, дружелюбный. Ему было около 30 с чем-то лет, может быть, чуть за 40. Мы поздоровались после того, как он закончил молиться.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он меня.
— Я здесь проездом. Я прилетел из Канады и собираюсь отправиться в Дакар.
— Откуда ты?
— Из Мавритании. А ты?
— Я из Сенегала. Я веду торговлю между своей страной и Эмиратами. И я жду тот же рейс, что и ты.
— Хорошо, — сказал я.
— Пойдем отдохнем. Я член клуба такого-то, — предложил он, название клуба я не запомнил.
Мы пошли туда, и он оказался просто восхитительным. Телевидение, кофе, чай, печенье, удобный диван, газеты. Я слишком сильно устал, поэтому провел большую часть времени во сне на диване. В какой-то момент мой сенегальский друг захотел пообедать и разбудил меня, чтобы я составил ему компанию. Я боялся, что не смогу вернуться в клуб, потому что у меня не было клубной карты, и они позволили мне войти, только потому что мой сенегальский друг показал карту, подтверждающую его членство в клубе. Тем не менее урчание живота было громче моих сомнений, поэтому я решил выйти и пообедать. Я отправился к прилавку авиалиний «Сабена» и попросил талон на бесплатный обед, после чего нашел ресторан. Большинство позиций в меню были со свининой, поэтому я решил остановиться на вегетарианской еде.
Я вернулся в клуб и встретился со своим другом. Затем мы услышали объявление о посадке на рейс «Сабена» № 502 в Дакар. Я выбрал Дакар, потому что это было намного дешевле, чем лететь напрямую в Нуакшот в Мавритании. Дакар всего в трехстах милях от Нуакшота, и я договорился со своей семьей, чтобы они встретили меня там, — путешественники часто так делают.
Во время полета я был полон сил, потому что хорошо поспал в аэропорту Брюсселя. Рядом со мной сидела молодая француженка, которая жила в Дакаре и изучала медицину в Брюсселе. Я думал о том, что мои братья могут не успеть приехать в аэропорт вовремя, и мне придется провести ночь в отеле. Француженка великодушно рассказала мне о ценах в Дакаре и о том, как сенегальцы пытаются содрать побольше денег с незнакомцев, особенно таксисты.
Полет длился около пяти часов. Мы прибыли около 11 вечера, и все формальные процедуры заняли полчаса. Забирая свой багаж, я вновь случайно встретился со своим сенегальским другом, и мы пожелали друг другу счастливого пути. Как только я отвернулся, таща за собой чемодан, я увидел своего улыбающегося брата Хамуда. Очевидно, он увидел меня раньше, чем я его. Хамуд был вместе с нашим старшим братом Мохаммедом Салемом и со своими двумя друзьями, которых я не знал.
